Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Переброска предметов (оружия). Летом 1933 года (или 1934 года), если не ошибаюсь, «Семен» дал мне задание — отправиться в Рим, получить от «Мана» ручной пулемет новой итальянской системы и новый образец противогазного комбинезона с маской (скафандр) и доставить их в Берлин. Предстояло пересечь усиленно охраняемую итальянскую границу, два раза — швейцарскую границу и один раз усиленно охраняемую немецкую границу. Это было очень серьезное поручение.

…В Риме к вагону «люкс» экспресса Рим — Берлин с многонациональной и шумной толпой пассажиров явились хорошенькая монахиня в форме ордена, ухаживающего за больными, и служитель американской больницы, тоже в форме. Они под руки привели скрюченного и дрожащего больного, укутанного с головой так, что из-под пледа торчал только мертвенно-желтый нос. За ними шел высокий слуга, который небрежно нес в руках элегантный чемодан, а на плече — длинную брезентовую сумку, из которой торчали концы стальных клюшек для игры в гольф. Сестра по-немецки с американским акцентом объяснила итальянцу — проводнику вагона, что больной — сумасшедший английский лорд-миллионер, страдающий буйными припадками. Он кусается, но через укусы его болезнь не передается, надо только беречь нос, пальцы и глаза. Припадки начинаются от резкого стука и дребезжания — потому-то лорда нельзя везти на самолете.

Монахиня сунула проводнику такую пачку денег, что тот взглянул, охнул и бросился обвязывать полотенцами все дребезжащие предметы — графин, стаканы, ночной горшок. Стены завесил простынями, закрыл шторы и включил ночное освещение — купе превратилось в больничную палату. Лорда бережно усадили и прикрыли еще одним пледом, больничный служитель уселся с одной стороны, монахиня — с другой. Служитель уперся глазами в больного, как собака на стойке, а монахиня включила боковой свет и стала читать Евангелие, отсчитывая на четках страницы. Тем временем атлетически сложенный, гигантского роста слуга небрежно поставил чемодан к стенке под окном, а сумку в угол, получил деньги, козырнул и ушел. В его видимой небрежности был большой смысл — сумка с клюшками и пулеметным дулом и чемодан с газонепроницаемым комбинезоном и остальной материальной частью пулемета весили непомерно много, и этот вес обратил бы на себя внимание обычного носильщика. Но главное заключалось в том, что дуло предательски торчало из сумки и хорошо просматривалось между стальными лопаточками клюшек: вся затея была психологической атакой, весь расчет делался на то, что ни фашистские пограничники, ни эсэсовцы, пораженные необычным видом кабины и больного, не обратят внимания на вещи и будут рассматривать только лорда, который кусается.

Так оно и получилось.

На швейцарской границе, когда послышались грубые голоса и тяжелый топот пограничников, в купе никто не шелохнулся, а проводник с паспортами в руке выбежал навстречу с шипением:

— Тс-с-с!

— В чем дело?

— Лорд… Сумасшедший… Кусается! Ради Бога! Вот их паспорта…

Чернорубашечники приоткрыли дверь:

— Лорд? Настоящий?

— Клянусь мадонной!

— Кусается?

— Как зверь! За нос или пальцы!

— Порко Дио!

На немецкой границе все повторилось: громкий топот кованых сапог и грубые голоса, шепот «Тс-с-с!» проводника и его торопливые объяснения. Дверь опять медленно открывается, и эсэсовцы разглядывают диковинного лорда.

Восхищенное:

— Доннер веттер!

И дверь осторожно закрывается.

Смерть дважды прошла мимо. Один бы внимательный взгляд, одно бы прикосновение носка сапога — и все было бы открыто. В роли лорда выступал я, монахиней была «Эрика», служителем ее муж «Пийн», носильщиком был «Ман», а врачом, делавшим мне «укол» на остановке в Берне, был «Кин».

Приказано вернуться. Все мы прекрасно знали, что делается дома, потому что иностранная буржуазная пресса вела шумную кампанию против «красного террора» в СССР. Мы ходили на открытый суд над Сталиным в Париже, устроенный виднейшими психиатрами, юристами и общественными деятелями Запада. Потом начали учащаться случаи отказа заграничных советских работников возвращаться домой. Наконец, все мы по очереди получили распоряжение, данное под разными предлогами и в разное время: выехать в Центр.

Возвращаться или нет?

Каждый думал и решал за себя.

Естественно, что передача дел происходила наспех и кое-как, я знаю это по замечаниям «Мана». Принимая линии, товарищи отнекивались, тянули и норовили на себя ничего не брать, так как положение было тревожное и никто не был уверен в своем будущем.

После переезда в Москву я работал в 20-м секторе у полковника Турского («Монгол») в качестве переводчика с окладом в 1000 руб. в месяц. Уйти на гражданскую работу мне не разрешили.

Тем временем из-за границы вернулись все разведчики, которых я знал и которых не знал. Происходила смена кадров. Я написал две главы — «Конспирация» и «Легализация» для первого в СССР учебника для школы разведчиков и в приказе по ИНО получил за это благодарность. Слуцкий сообщил мне, что он готовит мне назначение за рубеж с заданием чрезвычайной важности. Ехать я должен был через Японию с паспортом финского инженера-лесовика. Меня с женой отправили в Карелию, чтобы мы нахватались некоторых знаний и понимания обстановки.

Когда все было выполнено, Слуцкий отвел меня к Ежову, представил как одного из лучших своих оперативных работников и изложил суть дела: я должен был, поколесив по свету, вернуться в Берлин и связаться с нашим агентом, полковником генерального штаба рейхсвера. Ежов написал резолюцию: «Утверждаю. Ежов», встал, обнял меня, трижды поцеловал и сказал:

— Ни пуха ни пера! Будьте горды тем, что мы даем вам один из наших лучших источников. Сталин и Родина вас не забудут!

Через некоторое время в своем служебном кабинете был уничтожен Слуцкий. Некролог в «Правде» подписали старые сотрудники И НО. Все они были потом расстреляны. Из окна с 10-го этажа выбросился полковник Гурский. Беременная «Эрика» была арестована и погибла вместе с новорожденным ребенком. Слуцкого сменил Пасов, но был расстрелян. Пасова сменил Шпигельглас, но и он был расстрелян. Каждую ночь в Москве исчезали тысячи людей.

Совершенно секретно. Заместителю народного комиссара внутренних дел СССР Фриновскому

3-м отделом УГБ УНКВД МО вскрыта и ликвидируется шпионскотеррористическая организация, созданная чешскими разведывательными органами из эмигрантской молодежи, объединившейся в союз студентов — граждан РСФСР в городах Прага и Брно.

По показаниям арестованных… установлено, что Союз студентов-граждан РСФСР создан чешскими разведывательными органами и РОВС (Российский общевоинский союз) для легальной переброски в СССР шпионов, диверсантов и террористов. Одним из инициаторов создания этого «союза» является Быстролетов Дмитрий Александрович, который, по показаниям арестованных, является агентом чешских разведывательных органов.