Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Быстролетов прибыл в СССР в 1929 году и до последнего времени ведет разведывательную работу, являясь резидентом чешской разведки.

Сообщая об изложенном, просим вашей санкции на арест Быстролетова, как одного из активных участников вскрытой шпионско-диверсионной и террористической организации.

[Подписи:]

комиссар государственной безопасности

первого ранга Реденс

капитан государственной безопасности Сорокин

7 декабря 1937 года

Над его головой сгущались тучи. Фальшивка Реденса и Сорокина сработала.

1 января 1938 года Быстролетова отстранили от должности в НКВД, в марте направили служить в Торговую палату, а 18 ноября арестовали. Машина сталинских репрессий действовала безостановочно и выметала людей подчистую. Однажды на допросе присутствовал Ежов — тот самый, который год назад стискивал его в объятиях. Узнав, что следователи обвиняют Быстролетова в том, что он был шпионом четырех держав, нарком произнес: «Мало!» И вышел. И тогда палачи Соловьев и Шукшин железным тросом со стальными шариками на концах принялись еще усерднее выколачивать из жертвы нужные им признания. Они сломали ему ребра, проломили череп, сапогами разорвали мышцы живота, выбили зубы.

«Чувствуя, что умираю, я, желая выиграть время, признался в том, что надиктовал Соловьев».

Вот они — протоколы тех страшных допросов. Тоже аккуратно подшиты в «дело». Вчерашний разведчик-нелегал охотно «признается» в том, что в Праге вступил в эсеровскую организацию, вел активную антисоветскую деятельность, вербовал из числа бывших белогвардейцев своих сторонников, а затем «пролез в Торгпредство для шпионской работы».

Этот документ содержит много интересного. По-видимому, в дело подшит не просто рабочий протокол одного из допросов, а запись итогового разговора садиста-следователя с искалеченным арестантом, готовым подписать любую ложь, лишь бы прекратились мучения. К примеру, звучит вопрос: «Скажите, сколько раз и с какой целью вы стремились вступить в ВКП (б)?» И Быстролетов с готовностью полуидиота отвечает: «Для облегчения своей контрреволюционной деятельности в Праге в 1925 году я сразу же пытался пролезть в партию… Однако парторганизация оказалась достаточно бдительной, и попасть в партию мне не удалось. После того, как я вторично был завербован в английскую разведку, то в 1938 году… был поставлен вопрос о том, что мне необходимо постараться пролезть в партию».

Из автобиографии

Я получил 20 лет заключения и 5 лет ссылки (25 лет тогда еще не давали). Через 10 лет меня вызвали в Москву, якобы для подтверждения моих показаний… Был посажен на три года в Сухановку для пытки одиночеством. Там у меня начался тяжелый психоз, и я ослеп. После трехлетнего заключения в каменном мешке лечился в больнице при Бутырской тюрьме. Был отправлен в спецлагеря (Озерлаг в Тайшете и Камышлаг в Омске). Перенес два паралича. Как неизлечимый больной был в 1954 году досрочно освобожден, а в феврале 1955 г. — реабилитирован.

Невероятными усилиями воли сумел в какой-то мере восстановить трудоспособность, но КГБ отказал мне в выдаче пенсии и документов об образовании. Я очутился на улице. Много выстрадал в Москве, без жилья, голодный и нетрудоспособный. Меня поддержала б[ывшая] заключенная, которую я, как врач, когда-то спас от смерти в Сиблаге.

Заключение не озлобило меня, но сделано более разумным и дальновидным.

А с другой стороны, с работой в разведке и с ИНО связаны лучшие годы моей жизни. Я горжусь ими, и от теперешних работников КГБ слышал слова: «Мы хотели бы быть такими, как вы. Вы — пример для нас». Я имею право гордиться сделанным!

Я рад, что вернулся в СССР на гибель. Сознательно вернулся, выполняя долг патриота. Следователь Соловьев, узнав, что я имел за границей много паспортов и денег и все же вернулся, как он говорил, «за советской пулей», кричал мне, что я — дурак. Ну, что ж, может быть, я и дурак, но дурак доверчивый, принципиальный и гордый: если возвращение — глупость, то и ею я искренне горжусь! Я считаю, что прожил жизнь хорошую, и готов прожить ее так же еще раз.

28 октября 1968 года.

Председателю КГБ СССР

товарищу Андропову Ю. В.

Глубокоуважаемый Юрий Владимирович, полное равнодушие и безразличие к судьбе моего бедного больного парализованного мужа заставило меня обратиться к вам… Быстролетов Дмитрий Александрович — полузабытый герой нашей разведки в предвоенные годы. Оба мы старики, многие тяжелые годы прожившие вместе. Мы инвалиды первой и второй группы. Нам вместе около 150 лет.

Во время допросов мой муж был изувечен избиениями — ломали ребра, голод, этапы при сильных морозах. Два инсульта. 26 октября 1954 года он приехал в Москву. При первой группе инвалидности его приютил медицинский реферативный журнал, где при знании 22 иностранных языков Быстролетов, больной старик, проработал языковым редактором до 1974 года, пока не был снова парализован. Он инвалид, работать не может — потеря речи и другие осложнения.

Вместе мы получаем пенсию соцстраха. На жизнь и лекарства ее не хватает. Учитывая все вышеизложенное, прошу вас о назначении моему мужу Быстролетову Д. А. персональной пенсии.

Иванова Анна Михайловна.

Справка

Тов. Быстролетов Д. А. скончался 2 мая 1975 года и похоронен на Хованском кладбище.

Вот и все.

Перевернута последняя страница двухтомного личного дела закордонного разведчика Дмитрия Быстролетова. Окончена жизнь.

Незадолго до кончины руководством КГБ старику была выделена двухкомнатная квартира и оказана материальная помощь. Поздно оценили сделанное разведчиком. Не было у него ни наград, ни офицерского звания.

Одиннадцать лет его считали одним из лучших агентов. Шестнадцать последующих он провел за колючей проволокой. Дальше надо бы написать, что Дмитрий Александрович не потерял веры, не упал духом. Да, это так. Но мы-то потеряли человека.

Он мог стать писателем. Художником. Ученым. Врачом. Мореходом. Переводчиком. Актером. Все у него получалось — за что бы ни брался.

Стал разведчиком. Судьба? Может быть…

В. СНЕГИРЕВ

Его имя и жизнь долгие годы оставались засекреченными. Таковы нормы, принятые в разведке. В разведке его называли Стефаном Лангом. Именно он создал, «крестил», подготовил великолепную группу асов разведки, известную как «кембриджская пятерка».

В отчетах Ланга, адресованных Центру, он докладывает о своей работе по созданию разведывательной сети, о своих помощниках:

«Все они пришли к нам по окончании университетов в Оксфорде и Кембридже. Они разделяли коммунистические убеждения. Это произошло под влиянием широкого революционного движения, которое за последние годы захватило некоторые слои английской интеллигенции и в особенности две крепости английской интеллектуальной жизни — Кембридж и Оксфорд…