Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

С ком. приветом

Ваш СТЕФАН

Желание Стефана было удовлетворено. Он официально становится советским гражданином, но все так же переживает из-за своего вынужденного безделья.

19 декабря 1938 года помощник начальника отделения Сенькин представил рапорт на имя начальника отдела Деканозова (расстрелян в 1953 году по делу Берия) о выплате преподавателю 165 рублей за занятия со Стефаном. Последовала резолюция: «Т. Сенькин! Не занимайтесь чепухой. Стефана надо хорошо проверить, а не учить языкам. Деканозов».

В конце 1938 года новый руководитель Ланга в рапорте на имя Берии указывает, что Ланг уже 11 месяцев «сидит без дела». На этом рапорте «милостивая» резолюция: «Вр. устр. на другую работу вне НКВД. Л. Б.».

Так Стефан становится научным сотрудником Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР. На этом месте с его знаниями и опытом он действительно мог принести и принес немало пользы.

22 июня 1941 года гитлеровская Германия напала на СССР. Новое руководство разведки принимает решение направить Ланга на нелегальную работу в Латинскую Америку. Постоянным местом резидентуры была определена Аргентина, поддерживавшая в те годы политические и экономические отношения с фашистской Германией.

В ноябре 1941 года группа была готова к отъезду. Предполагалось направить разведчиков через Иран, Индию, страны Юго-Восточной Азии. На рассвете 7 декабря японские самолеты внезапно обрушились на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор на Гаваях. Завязалась война между Японией и США. Этот путь стал опасным.

Начались поиски другого пути. Но по дороге, в Баку, Ланг заболел сыпным тифом. Затем Персидский залив — Тегеран — Карачи — Бомбей — Коломбо — и снова Персидский залив.

В июне 1942 года разведывательная группа вновь оказалась в Тегеране. В письме Стефана Ланга на имя начальника разведки — крик души:

Уважаемый товарищ Фитин!

Обращаюсь к Вам как к начальнику и товарищу. Вот уже 8 месяцев я со своими товарищами нахожусь в пути, но от цели мы так же далеки, как и в самом начале. Нам не везет. Однако прошло уже 8 ценных месяцев, в течение которых каждый советский гражданин отдал все свои силы на боевом или трудовом фронте. Если не считать 3-х месяцев, проведенных на пароходе и в Индии, где я все же что-нибудь да сделал для нашего общего дела, я ничего полезного для войны не сумел осуществить. А сейчас больше, чем когда-либо время ценно. Мне стыдно моего «трудового рекорда» во время Отечественной войны. Тот факт, что я лично в этом не виноват, меня не успокаивает.

Сейчас нам предстоит вновь неопределенность, выжидание. Этого я больше не могу совместить со своей совестью. Условия в странах нашего назначения с момента нашего отъезда из Москвы изменились. Поставленные тогда перед нами задания, насколько я понимаю, сейчас частично нереальны. Даже в самом лучшем случае нам потребуется 3–4 месяца, чтобы добраться до места. К тому времени война кончится или будет близка к концу.

Цель этого письма — изложить свои соображения и просить Вас как начальника и товарища помочь мне сейчас перейти на работу и нагнать потерянное время.

Прошу извинить за беспокойство, но я лишен возможности лично переговорить с Вами, а особые условия, в которых мы находимся, не дают мне другой возможности.

Разрешите мне вернуться в СССР и пойти на фронт для выполнения непосредственной для войны работы. Вы помните, что я уже был мобилизован от Политуправления РККА, откуда Вы меня сняли. Я могу работать для вас, но очень прошу — не в тылу. Наконец, когда Красная Армия перейдет немецкую границу — в Германию или Австрию, — для меня найдется достаточно работы.

Если я нужен, пошлите меня на подпольную работу, куда хотите, чтобы у меня было сознание, что я делаю что-нибудь непосредственно для войны, для победы против фашистов…

…Сейчас идет война, я коммунист и понимаю, что существует дисциплина, поэтому я выполню все Ваши указания беспрекословно. Но итог последних 8 месяцев и перспектива затяжной бездеятельности вынуждают меня обратиться к Вам лично и просить Вашего быстрого решения.

С лучшим приветом,

Стефан.

Через несколько дней в Тегеране была получена телеграмма о немедленном отзыве в Москву Стефана и его группы.

Разработан новый вариант поездки, на этот раз Северным морским путем, с первым же караваном, отходящим из Архангельска в США 29 июня. Однако что-то помешало отправке. Стефан летит в бухту Провидения, добирается до Диксона. Здесь два танкера — «Донбасс» и «Азербайджан» — готовятся к рейсу на восточное побережье США, Нью-Йорк, Филадельфию. Оттуда, как намечалось, Стефан должен был нелегально пробраться в Аргентину.

Валентин Пикуль в своем романе «Реквием каравану РО-17» рассказал об одной из трагедий той войны — гибели союзного каравана в полярных широтах летом 1942 года.

Документальные материалы напоминают, как развертывались трагические события.

«Донбасс» шел в составе знаменитого конвоя РО-17. В бою у острова Медвежий 4 июля 1942 года огнем кормовой пушки советские моряки сбили низко летевший немецкий торпедоносец. Затем по приказу Британского адмиралтейства силы ближнего прикрытия и эскорта были отозваны и конвой брошен на произвол судьбы. «Донбасс» продолжал сражаться, отражая новые атаки вражеских самолетов. Экипаж подобрал 51 моряка с погибшего американского парохода «Даниэль Морган» и доставил в Архангельск ценный груз.

Теперь транспортам предстояли рейсы без охранения. Риск, конечно, огромный, но другого выхода не было. Вот в такое самостоятельное плавание и вышел 4 ноября танкер «Донбасс». На борту среди 49 человек команды был и Стефан Ланг. На следующий день, 5 ноября, «Донбасс» сообщил, что его атаковали вражеские самолеты, но он следует дальше. Штаб Северной военной флотилии передал шифровку с требованием вернуться на Новую Землю. Но радист «Донбасса» ответил, что расшифровать радиограммы не может.

В 12.22 7 ноября транспорт «Чернышевский» принял с «Донбасса» радиограмму о том, что он вновь подвергся атаке авиации противника. Это была последняя весточка с танкера. Поиски корабля и его команды результатов не дали. Танкер и экипаж были объявлены погибшими.

Но, как оказалось, немцы подобрали часть команды «Донбасса» и отправили в плен. Незадолго до конца войны в Гданьске наши войска освободили капитана судна В. Э. Цильке. После войны он работал капитаном-наставником в Черноморском пароходстве.

Капитан В. Э. Цильке в 1986 году рассказал: «Уже стало темнеть, когда вновь прозвучал сигнал боевой тревоги. На горизонте показался военный корабль. Это был немецкий рейдер, крейсер «Адмирал Шеер», на счету которого числилось уже немало потопленных судов. Он быстро приближался.