Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

История разведки знает случаи, когда источники назывались и к чему это приводило. Одним из основных источников группы Шандора Радо в Швейцарии был высокопоставленный немецкий дипломат Рудольф Ресслер («Люци»), который, как впоследствии выяснилось, получал сведения от англичан. Те, в свою очередь, имели доступ к ценнейшей немецкой информации с помощью знаменитой дешифровальной машины «Энигма». Параллельно те же сведения в Москву шли от агентов из самой Англии. При сопоставлении текстов видно, что они во многом совпадают, только нарочито выдаваемая англичанами информация была дозированной, в то время как идущая вне зависимости от них отличалась полнотой.

Однако «Гарри» получал действительно эксклюзивную, как теперь принято говорить, информацию. Пример его ценного источника — Василий Максимович («Макс», «Проф»), завербованный военным атташе во Франции генералом Суслопаровым. Из русских белоэмигрантов, профессор, работал в области телевизии, как тогда называли телевидение, электронной теории. Проник в немецкую оккупационную администрацию, имел хорошие связи в парижском архиепископстве, в Виши, Испании и Ватикане. Восторженно относился к СССР и не раз просил резидента навсегда туда переехать. Приходилось убеждать его, что переездом он удовлетворит только себя лично, «но не наше дело».

Извечный спутник разведчика-нелегала — одиночество. Жена Шнеэ Клара Шабель и сын постоянно жили в Берлине, их квартира использовалась как конспиративная и «почтовый ящик». «Гарри» опасался, что сын Лео, увлекающийся радиоделом, вынужден будет вступить в гитлеровский союз молодежи. Сам «Гарри» по здоровью был освобожден от службы и иронизировал: «Как они удивятся, когда увидят меня в будущем солдатом революции». Он просит Центр помочь избавить сына от армии, иначе они могут очутиться «в окопах друг против друга». Лео все же воевал на Восточном фронте и даже получил солдатский крест.

19.1.39 г. Центр — «Гарри». «…Нужно устроить на шестимесячную нелегальную практику одного нашего молодого друга, никогда не бывавшего в Ваших краях. У него будет хороший скандинавский протез, приличное знание немецкого языка и подходящая к протезу внешность».

На первый взгляд — абракадабра. Все становится на места, если знать, что протезом (вариант — сапог) на языке разведки того времени именовался паспорт. Сленг делал письмо непонятным для непосвященного: «страна “Паулы”, «город “Профа”»… Владеющий же разведжаргоном знал, что метро — посольство, сапожная работа — изготовление паспортов, колбасники — немцы, макаронники — итальянцы, СССР — деревня, а советские войска — деревенщики. Радиосвязь называлась музыкой, а радисты — музыкантами.

Для каждой линии связи «Гарри» имел почтовый адрес, используя несколько «магазинчиков». К нему самому почта направлялась через еще один промежуточный адрес. Координаты своих помощников он высылал в Центр частями в нескольких сообщениях. Иногда информация содержалась на непроявленной пленке, вделанной в переплет книги. С «Профом» они придумали систему обозначения стандартных вопросов цифрами и буквами, что не раскрывало их суть.

Переезжая с квартиры на квартиру, разведчик обрубал все концы, и на новом месте появлялся только что приехавший из другой страны человек. Часть паспортов высылал Центр, часть покупалась у имевшего к ним доступ местного чиновника. И сам «Гарри», искусный гравер, умел изготавливать печати и заполнять бланки. Он внимательно наблюдал за переменами в паспортной системе европейских стран: где-то изменился цвет внутренних листов паспорта, или «…последний штемпель контрольного пункта Белграда теперь грязно-лиловый».

21 декабря 1942 года неподалеку от станции парижского метро «Сегюр» стоял человек. Привычно опираясь на палку, он незаметно осматривал подходы к станции. Неподалеку на авеню де Суффрен остановилась легковая машина. Ожидавший не знал, что тот, кто назначил ему встречу, сидит в ней, скованный наручниками, рядом с обер-ассистентом гестапо Ендерсом и наблюдает за ним в зеркало заднего вида. Что вблизи от входов в метро заняли позиции агенты гестапо. У каждого из них — фотография Робинзона… Сидевший в машине глава «Красной капеллы» Леопольд Треппер, арестованный двумя неделями раньше, кивнул Ендерсу: это «Гарри». Налет был стремителен, не оставалось малейшей возможности бежать.

С середины 42-го гестапо провело многочисленные аресты людей, принадлежавших к разведсети «Красная капелла». В сентябре была схвачена Ильзе Штебе — резидент советской военной разведки в Германии. 18 октября в Берлине брошена в тюрьму Плетцензее жена «Гарри», в ее квартире установили засаду. Из расшифрованной радиограммы Центра гестапо узнало пароль для встреч. Центр же, не зная о провале конспиративной квартиры, направил туда нескольких заброшенных в Германию радистов. Они были арестованы. Там же схватили болгарскую антифашистку Веру Яневу. 30 января 1943 года имперский военный суд приговорил Клару Шабель среди других к смертной казни. Прошение о помиловании Гитлер отклонил. 5 августа ее казнили. Муж так и не узнал о ее смерти. В 1969 году по ходатайству командования ГРУ Клара Шабель была посмертно награждена орденом Отечественной войны 2-й степени. Посол СССР в ГДР вручил орден ее сыну Лео.

…Руководители двух разведывательных сетей не должны знать друг друга — это жесткое правило разведки. Но с началом войны, перед отъездом на родину, военный атташе во Франции генерал Суслопаров сообщил Трепперу о «Гарри», имеющем передатчик, шифр и позывные. Вскоре Центр радиограммой дал Трепперу координаты коллеги. Их первая встреча состоялась 21 июня 1941 года. Самолюбивый Треппер посчитал, что Гарри перешел в его подчинение, и познакомил его с некоторыми членами своей группы. Один из них впоследствии оказался предателем. Кроме этих двух резидентур во Франции, действовала сеть Вольдемара Озолса (Золя), которая также была на связи у Суслопарова. Естественно, что с отъездом генерала потеряла связи и она. Озолс также вошел в структуру Треппера.

Единой агентурной сети под названием «Красная капелла» не существовало — были самостоятельные резидентуры ГРУ и НКВД. «Красной капеллой» поначалу называлась немецкая зондеркоманда, которая занималась радиоперехватом в странах оккупированной Западной Европы. На жаргоне контрразведчиков радистов называли «музыкантами», «пианистами», их множество — «оркестром» или «капеллой». И только после войны название это перенесли на разведчиков. Интересное объяснение этимологии происхождения наименования «Красная капелла» дал мне патриарх советской военной разведки генерал армии Петр Ивашутин: «Заложил разведчик тайник — просит сыграть по радио или в определенном кафе, например, Шопена; пахнет провалом — Вагнера».