Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

— А существует ли подобное сотрудничество с коллегами из США и других стран НАТО? Обмениваетесь ли информацией?

— Обмен идет. Можно было бы привести и конкретные эпизоды, но для этого надо получить согласие наших партнеров.

— Владимир Иванович, вернемся к вопросу о внедрении сотрудников спецслужб в банды экстремистов.

— Во внешней разведке существует своя внутренняя этика. Повторю: мы не пользуемся грязными методами. Даже во имя каких-то наивысших целей. А я бы хотел обратить ваше внимание на то, что любой террорист, террористическая организация, группировка не могут действовать в безвоздушном пространстве. Им требуются транспорт, жилье, телефоны. Бандитам нужно перемещаться, получать документы и открывать банковские счета. Покупать взрывчатку или химические препараты. Оформлять фальшивые документы для переброски групп боевиков. При всей конспирации они оставляют следы своей деятельности. Вот то поле, на котором их по силам фиксировать спецслужбам. Здесь и необходима координация специальных служб. В одиночку ни с одной из задач не справиться. Допустим, выявим человека, который открыл для террористов счет где-то в офшорной зоне. И что мы с ним можем сделать сами? Обнародовать эту информацию. Но тогда грязные деньги пустят по другому каналу. Только действуя вместе, мы сможем остановить финансирование боевиков. Тут, кстати, есть свои особенности. Даже для современного мусульманского экстремизма не характерна европейская форма перевода денег. Чек, карточка, счет в банке… — к этому они не привыкли. Как правило, многое у них идет наличными без фиксированных счетов, к отслеживанию которых спецслужбы привыкли. Но все равно за передачей денег экстремистам следить можно.

— И удается?

— Да. Деньги, настоящие или, как в случае с Чечней, фальшивые, перевозятся наличными. Передаются курьерами, которые вроде бы не должны привлекать внимания спецслужб. Это могут быть хромой инвалид, беременная женщина, вызывающие сострадание у всех, даже у обычно строгих таможенников, пограничников. И еще. Где полнее всего сосредоточиваются материалы об экстремистских, террористических и других угрозах?

— В спецслужбах.

— Вывод правильный.

— А точный час удара американцев по Ираку тоже был вам известен?

— Для разведки не было неожиданностью принятие американцами именно такого политического решения.

— И конкретно военного?

— И о нем мы тоже знали, что позволило МИДу и МЧС своевременно эвакуировать оттуда персонал, всех посольских жен и детей. Собрали всех специалистов, которые там работали. Мы располагали точной информацией, могли ошибаться разве что в часах.

— Сегодня руководители НАТО уверяют: расширение блока на Восток опасности для России не представляет. Но сегодня от наших границ до натовских — рукой подать. Разведку это не тревожит?

— Это тревожит любого разумного человека. НАТО — не клуб по интересам, это — военная организация. Разведка внимательно отслеживает ситуацию, оценивая и прогнозируя возможные последствия для безопасности России. В числе других служб мы докладываем руководству страны о своих опасениях.

— Сейчас в США организовано разведывательное ведомство, которое, если верить американской прессе, объединяет около 170 тысяч сотрудников спецслужб. Какова ваша реакция на это?

— Вы имеете в виду созданное в 2003 году Министерство внутренней безопасности США. Его основная задача — предотвращение терактов и ликвидация их последствий на территории страны. Наверное, пока даже сами американцы не могут оценить эффективность этого амбициозного проекта и предсказать, к чему в конечном итоге он приведет на практике. Отмечу лишь, что каждое государство выбирает свой собственный оптимальный — по его мнению — путь борьбы с внешними и внутренними угрозами. А чужой опыт мы всегда изучаем с интересом.

— Руководители СВР утверждали, что разведка на территории стран СНГ не ведется. Но теперь некоторые партнеры по СНГ рвутся вступить в НАТО. Не изменятся ли в связи с этим и наши постулаты о вечной дружбе с близкими соседями по СНГ?

— Подтверждаю, что в настоящее время СВР не ведет разведки на территории стран СНГ. Очень не хотелось бы, чтобы нас вынудили отказаться от этой позиции.

— Как вы относитесь к разговорам о том, что современная техника вскоре сведет деятельность работающего «в поле» разведчика чуть ли не к нулю?

— Как к разговорам. Я убежденный сторонник того, что никакая техника не заменит человека. И главный инструмент разведки и любой спецслужбы, которая себя уважает и считает значимой — это все-таки источники, человеческий фактор. Ведь техникой управляет человек, и весь вопрос в том, сможет ли он сделать верный и правильный вывод на основании данных, добытых или предоставленных этой техникой. Допустим, облеченный властью политик присутствует при принятии важных решений. И только ему дано знать, до каких пределов эти решения распространяются. Это тонкая материя. Нет, машина никогда не заменит человека. Поэтому считаю настоящими спецслужбами только те, которые в своей работе умело сочетают оба метода. Наша разведка делает ставку на работу с людьми.

— И люди из зарубежья идут на сближение? Раньше ведь многих подталкивала коммунистическая идея, некоторые источники работали только ради нее, отказываясь от вознаграждения. А что сейчас?

— Люди по-прежнему идут. Кого-то не устраивает однополярный мир. Они могут открыто не высказывать своих взглядов, но реально оценивают происходящее и по мере сил препятствуют этому. Кто-то, как и раньше, когда создавалась атомная бомба, опасается, что прорывы в современных технологиях, создание нового оружия будут сосредоточены в руках лишь одного государства с авантюрным режимом, что грозит большой бедой человечеству. Иные делятся информацией, исходя из национальных интересов. Другие понимают, что их стране с Россией выгодно иметь хорошие политические, экономические, военные отношения, и потому идут на контакт. С нами сотрудничают те, кто видит ущемление их национального достоинства. Бывает, приходят обиженные чьей-либо безапелляционностью, недостойными методами обращения. Иногда сотрудничают и на безвозмездной основе. Должен сказать, что и такая форма осталась. Сочувствуют России, уважают ее. Хочу обязательно подчеркнуть: сотрудничество осуществляется на добровольной основе, мы не используем методов давления. Никакого шантажа. Другое дело, технология нашей работы такова, что не всегда источник отчетливо понимает, с кем он имеет дело.

— Привлекаете к сотрудничеству под другим флагом?

— Бывает.