Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

— Я прошел путь от младшего оперуполномоченного до старшего уполномоченного в контрразведке. Затем все ступени, не минуя ни единой, в Службе внешней разведки. А тогда, в трудные годы, Примаков предложил мне возглавить один из важных отделов. Политик он — мощный, организатор — великолепный. Но чувствовал, что нужно советоваться с профессионалами высшей пробы — Кирпиченко, Рапотой, Трубниковым… Одновременно присматривался и к более молодым, которых считал перспективными. При моем назначении (договаривались на срок не менее пяти лет) мы наметили профессиональные задачи. На какие направления расставить кадры. Чего в первую очередь добиваться. На какие объекты проникнуть. Где добывать важную упреждающую информацию. Однако терпения Евгения Максимовича хватило на полтора-два года: он увидел результаты работы отдела и предложил возглавить еще более крупное, более ответственное подразделение. Я по ряду причин отказывался, выражал сомнения, просил дать время подумать. Но прозвучала запомнившаяся примаковская фраза: «Ты думай, а мы будем решать». Вскоре вышел указ президента. Аналогов его не встречал ни до, ни после: освободить генерал-майора Завершинского от должности начальника управления и назначить его на должность начальника управления.

— Даже названия управления из-за его секретности не указывалось?

— Без какого-либо названия. Затем Евгений Максимович Примаков и Вячеслав Иванович Трубников представили меня в управлении, которым я потом руководил шесть лет.

— Задавать вопросы о содержании работы в новой должности бесперспективно…

— Совершенно.

— А с кем вы работали?

— Со многими прекрасными людьми, профессионалами высшего класса, в том числе с Героями Советского Союза и России. С Героем Советского Союза Геворком Вартаняном. Сблизился и дорожу отношениями с Джорджем Блейком. Думаю, этих двух славных имен достаточно. А 24 ноября 2000 года последовал новый указ президента о моем назначении первым заместителем директора.

— Прямо в ваш день рождения. Случайное совпадение?

— Думаю, да.

— Вы считаете себя везучим человеком?

— Наверное.

— Существует в разведке такой фактор, как везение?

— Конечно. Есть и везучие люди. Но у меня другая теория: иногда мелькнет удача рядом с человеком, а он ее и разглядеть не успеет. Чтобы увидеть удачу, надо иметь подготовку и знания.

— У вас такие в наличии имеются?

— Вы хотите услышать, заслуженно ли я занимаю свой пост? Признаюсь вам, полагал, что на предыдущее место в СВР я пришел навсегда, по ряду причин оттуда очень трудно уходить.

— Многое было завязано лично на вас?

— Многое, и очень много людей, которые поверили мне и которым поверил я.

— А вы сами вербовали агентов?

— Естественно. Это называется «привлекал к сотрудничеству».

— В июле 2003 года на праздновании 100-летия Абеля-Фишера видел вас в красивом синем костюме, и вы его сами назвали «вербовочным».

— Это у нас скорее шутка. Ходишь в повседневной одежде и вдруг появляешься в элегантном костюме. Сослуживцы обращают внимание: а, ты сегодня в «вербовочном» костюме. Искренне полагаю, что привлечение человека к сотрудничеству, процесс беседы с ним для получения информации — высшее проявление профессионализма разведчика. И он должен выглядеть соответствующе и внутренне, и внешне. Когда этот момент должен наступить, отутюжьте еще разок ваш «вербовочный» костюм.

— Владимир Иванович, какова роль вашей Службы в борьбе с исламским экстремизмом? Есть ли у вас агенты, источники в их организациях? И как их внедрять во все эти кланы и тейпы? Ведь если человек проник в банду, он невольно может замарать свои руки чужой кровью.

— Сложнейший вопрос. Использование термина «исламский экстремизм» не поддерживаю. Я бы, скорее, не говорил даже об исламском экстремизме, поскольку ислам — многовековая религия и традиции у нее иные. Для решения конфликта используется религиозный фанатизм. Терроризм — это форма разрешения конфликта грязными и кровавыми методами. Есть терроризм локальный. К примеру, в Испании проводят свою линию баски, в Ирландии — Ирландская республиканская армия. Ни баски, ни ИРА не собираются действовать за пределами собственной территории. И воюют с ними местные спецслужбы. Они, разумеется, обращаются за помощью к другим странам — у басков, у ИРА где-то есть базы, лагеря подготовки. Но все равно основная борьба идет у них дома. А есть такая организация, которая прозвучала на весь мир после сентябрьских событий 2001 года в США. И наш Президент еще задолго до этого прямо предупреждал о страшной угрозе, об игнорировании Западом происходящего в России, что сейчас в Чечне идет обкатывание международного терроризма, который будет неминуемо распространяться по всему свету. В Афганистане натаскивали многих чеченских бандитов. В Пакистане есть или были лагеря подготовки террористов.

— А кого в них привлекают? И каким образом человека можно настолько обработать, что он превращается в полностью послушную, контролируемую машину?

— Сначала ведут вроде бы невинную идеологическую обработку. Это делают в специальных центрах, иногда используют традиционные методы. Скажем, во время хаджа, который совершают мусульмане, могут подбирать наиболее экстремистски настроенных. Это и люди из беднейших слоев населения, разуверившиеся, потерявшие надежду. И палестинцы, которые отчаялись мучиться в своих лагерях и не видят никакого выхода. Или, как в Афганистане, когда многие его жители не знают и не умеют ничего, кроме обращения с оружием. Случается, будущих террористов сознательно сажают на иглу, вяжут наркотиками. Используют тех, кто не вписывается в общепринятые житейские стандарты. Они не способны и не желают жить под диктовку, начинают сопротивляться, и протест этот принимает крайние формы. Некоторые иностранные спецслужбы тайно, а иногда явно, оказывают поддержку экстремистам. Создаваемые ими структуры выходили из-под их же контроля. Яркий пример — Усама бен Ладен.

До сих пор проявляется политика двойных стандартов. В Великобритании предоставили убежище Закаеву. Явного террориста провозгласили борцом за свободу. Тем же британцам мы не раз говорили: в мечетях на вашей территории собирают пожертвования и отправляют в Чечню. Какая же это гуманитарная помощь — бинокли ночного видения, перевязочные материалы, военная форма? Не будет единения среди государств — бандиты почувствуют себя вольготно, и тогда базу для финансовой и иной подпитки терроризма не уничтожить.

Если говорить о Европе, то ни в одной европейской стране понятия «терроризм» не существовало. Нет законодательной базы. И Россия в числе других государств пытается провести такие законы на международном уровне, включая ООН. События последних лет подтолкнули ведущие спецслужбы мира к борьбе с международным терроризмом. Контакты в этой сфере налажены практически со всеми. Говоря суховатым служебным языком, канал взаимодействия используется в качестве «горячей линии» для оперативной передачи информации о базах и лагерях, о возможных терактах, маршрутах передвижения боевиков, путях оказания им поддержки. Конечно, взаимодействуем и по чеченской проблеме. Многие партнеры, справедливо считающие Чечню неотъемлемой частью России, а чеченский терроризм составной частью мирового терроризма, оказывают нам в этом посильную помощь. Соответственно оповещаем партнеров о возможных террористических угрозах и мы. Совместными усилиями нам удалось выявить и нейтрализовать ряд экстремистских организаций.