Андрей Грешнов - После нас

После вывода в 1989 году из страны советских войск моджахеды при поддержке частей регулярной пакистанской армии предприняли штурм города Джелалабад на востоке Афганистана. Однако массированное наступление было отражено при поддержке советских ракетчиков, стоявших гарнизоном рядом с дворцом Тадж-Бек, и афганским гарнизоном, который в критические для Афганистана дни возглавлял начальник Генерального штаба генерал Шахнаваз Танай. Победа Таная в Джелалабаде сделала его министром обороны страны. Все возраставшая популярность военного в армии напугала президента Республики Афганистан доктора Наджибуллу, по приказу которого были арестованы более 50 высших офицеров из окружения Таная. Угроза ареста нависла и над самим главой Минобороны. Танаю не оставалось ничего другого, как вступить в вооруженную конфронтацию с Наджибуллой. Седьмого марта 1990 года Танаем была предпринята попытка государственного военного переворота. Танки и БМП верных ему частей разместились вокруг здания Минобороны — дворца Дар уль-Аман. Наджибулла разместил бронетехнику верных ему частей в районе советского посольства, располагавшегося на проспекте Дар уль-Аман. Это было сделано с тем, чтобы верный военной дружбе с СССР Танай не стрелял бы по советским «товарищам». Однако артиллерийская дуэль все-таки началась, и снаряды из «президентских» танков пробили первые огромные дыры в стенах дворца.

Мятеж Таная был подавлен, однако с тех пор уже никто и никогда не заделывал зияющие раны на «теле» дворца Дар уль-Аман. Именно в марте 1990 года были серьезно повреждены две «северные» башни дворца, стены здания зияли пробоинами. Тадж-Беку повезло больше — он не получил серьезных повреждений.

В 1992 году в Кабуле началась война между различными группировками моджахедов, которые вошли в Кабул после почти бескровного падения демократического режима доктора Наджибуллы. Особенно ожесточенные сражения разразились между формированиями «Исламской партии Афганистана» Гульбеддина Хекматиара, занимавшими южные подступы к городу, хазарейцами, дислоцировавшимися в районе Дар уль-Аман, и отрядами Ахмадшаха Масуда, представлявшими группировку «Исламское общество Афганистана». Гульбеддиновцы стреляли по масудовцам из здания дворцов Дар уль-Аман и Тадж-Бек, стоявших на господствующих высотах, артиллерия Масуда крушила стены некогда великолепных строений с горы, где стоит телевышка. Довершили почти полное уничтожение дворца Дар уль-Аман боевые действия между талибами и войсками «Северного альянса» в конце 90-х годов, когда от него остался практически только остов. Об ожесточенности боев вокруг Дар уль-Амана свидетельствует расположенное поблизости большое кладбище, где захоронены останки «защитников» цитадели. Остается лишь добавить, что «гордый афганский народ» во время лихолетья полностью разграбил оба дворца, вынеся оттуда все, вплоть до половой плитки…

Однажды во время моей предпоследней командировки в Кабуле работала съемочная группа телевизионщиков, которые делали документальный фильм о свержении диктатора Хафизуллы Амина и штурме дворца Тадж-Бек. Один из советников посольства, очень порядочный человек и мой товарищ Сергей, заранее попросил меня оказать ей всестороннее содействие. Шутка ли — вместе с группой должен был прилететь легендарный командир нештатной оперативно-боевой группы «Зенит» полковник Яков Семенов, участник штурма дворца Амина — спецоперации под кодовым названием «Шторм-333». Через Минобороны Афганистана я получил, казалось, все возможные письменные приказы и распоряжения командования пускать нас всюду для съемок этого фильма. Так, собственно, все и происходило, пока мы с Яковом Федоровичем не «постучались» в ворота гарнизона Тадж-Бек. Очень подозрительный афганский «особист», поглядев на Семенова, почему-то сразу отказал ему в посещении дворца. То ли что-то сердцем почувствовал, то ли «перебдел». Но моему спутнику было достаточно уже того, что он стоял в непосредственной близости от Тадж-Бека. Я видел, как напряженно он смотрит на объект, за взятие которого когда-то получил орден Боевого Красного Знамени, как участилось его дыхание и заморгали узкие восточные глаза. Тогда мы с группой товарищей, знавших Семенова не понаслышке, хорошо полазили по обрушенным перекрытиям дворца Дар уль-Аман. Решили, что одни развалины от других в кадрах фильма различить будет практически невозможно.

Удивительный был тогда момент, наверное, исторический: мы с Сергеем и Яковым стояли на холмике у Дар уль-Амана, а за нашими спинами возвышался дворец Тадж-Бек. Так и стоим мы там до сих пор, только уже на фотографии. Жаль, что совсем недавно Якова Федоровича не стало. Это был очень простой в общении, необычайно добрый и душевно открытый человек, отличавшийся необычайной порядочностью и обязательностью. Царствие ему небесное.

В дни, когда настроение опускалось до нуля, я ездил в гости к Максу. Предприниматель Максуд Ахади, который сейчас вместе с семьей живет в Германии, тогда был молодым предпринимателем и держал дукан возле российского посольства. Торговал он исключительно военным обмундированием НАТО, которое поставляли ему окольными тропами непонятные поставщики. Торговать военной амуницией категорически запрещалось, но у Макса были хорошие покровители в органах безопасности, которые всегда предупреждали его о грядущих рейдах полиции. В 2009 году Макс не ужился с нашим послом — причина ссоры, как мне кажется, крылась в продаже ему спиртных напитков одним из охранников дипмиссии. Вообще-то это было неприглядно, когда кто-то наживался на продаже спиртного, которое приходило к нам по дипломатической выписке. С другой стороны, Макс не хотел закладывать «коммерсанта», чтобы не прослыть стукачом. В результате Максу пришлось переехать в другое здание, уже подальше от посольства, на проспект Дар уль-Аман, где размещался районный филиал Da Afghanistan Bank. Так как центральный банковский офис, где у меня был открыт расчетный счет, находился в районе перманентных терактов, я исхитрился получить разрешение руководства финансового учреждения обслуживаться в районном отделении. Банк размещался на втором этаже дома, а магазин Макса на первом.

У Максуда в дукане днем всегда было полно посетителей, большинство из которых составляли россияне. Тут можно было купить все, начиная от армейских ботинок, военного камуфляжа, полевых очков и новейших бронежилетов и заканчивая серьезной оптикой и приборами ночного видения. Но вечером там было не так многолюдно. Иногда Максуд готовил в маленькой каптерке ужин. В афганской никелированной скороварке, отличавшейся от кастрюль советской породы лишь вычурностью формы, он тушил баранину с помидорами, перцем и картошкой. Полакомиться его стряпней любили многие афганцы, среди которых попадались очень интересные люди, через которых я узнавал много нового о готовившихся и уже прошедших мероприятиях в столице. У Макса в холодильнике всегда стояла или бутылка водки, или фляга со спиртом, а когда они заканчивались, он не стеснялся звонить мне и просить помочь ему с «топливом». Однажды, когда мы в компании переодетых в гражданское афганских офицеров ужинали у Макса, он выпил лишка и разоткровенничался.