Андрей Грешнов - После нас

Максуд Ахади происходит родом из богатой семьи пуштунских интеллигентов, которая раньше имела в Кабуле собственный дом. В период Апрельской революции его отец был видным партийным функционером НДПА и занимал крупный государственный пост. Во время президентства доктора Наджибуллы в кабульском пригороде Баграми отца убили душманы. При живой матери Макс, по существу, остался сиротой. В Афганистане принято, что жена умершего или погибшего мужчины переходит «по наследству» его брату. А дядя Максуда не захотел, чтобы он оставался жить вместе с ними, и отдал его в знаменитый детский дом «Ватан». В этом детском доме, располагавшемся на проспекте Дар уль-Аман, во времена революции воспитывались дети погибших крупных партийных функционеров и военных, а также отпрыски видных полевых командиров моджахедов, оставшиеся сиротами. Совместное воспитание детей революционеров и душманов предусматривало воспитание человека новой формации, которому предстояло жить при социализме. Воспитанников «Ватана», директором которого на протяжении длительного времени являлась супруга президента Бабрака Кармаля — Махбуба, посылали на учебу и отдых в СССР. Так произошло и с Максудом, который с дрожью в голосе вспоминал счастливые дни, проведенные им в лагере «Артек», а также учебу в советской школе.

Но случилось страшное. В 1992 году Россия в лице Ельцина прекратила военную и экономическую помощь Афганистану, и власть перешла к бандитам, называвшим себя моджахедами. Для Максуда, который к тому времени был уже подростком, и его товарищей наступили времена тяжких испытаний. Сначала, ни о чем их не проинформировав, афганских ребят и девчат «бывшие друзья» привезли в Узбекистан. А оттуда по «Мосту дружбы» их просто выпихнули на афганскую территорию. Максуд вспоминал, что, когда большая группа детей ступила на территорию афганского города Хайратон, бандиты, хохоча, начали стрелять им по ногам. Они издевались над беззащитными детьми, как могли, называя их «советскими выкормышами». Часть детей погибла, часть осталась жить, но с пулевыми ранениями ног, поэтому Максуд с тех пор хромал. Девочек-подростков бородачи растащили по своим логовам — насиловать. Как-то раз ночью Максуд и два его товарища сбежали из концлагеря, построенного для них моджахедами. Правдами и неправдами они добрались до Кабула. Есть было совсем нечего, и они побирались, просили милостыню у дверей мечетей.

Однажды, сидя у входа в мечеть, Максуд увидел человека в серой царандоевской форме, который оказался его другом детства. Тот рассказал, что бандиты набирают в отряды самообороны молодежь, чтобы хоть как-то обеспечивать порядок в городе, где царили мародерство и произвол. После перенесенных испытаний Максуд выглядел уже взрослым человеком, хотя ему было всего 14 лет. Его взяли служить в «полицию», выдав автомат и небольшую сумму денег на еду. Как-то раз, когда он был свободен от выполнения рутинных обязанностей, Максуд пришел к порогу родного дома и постучал в ворота. На улицу вышла женщина — его мать, которая, увидев взрослого сына, упала без сознания. Максуд, плача, приводил ее в чувство. Потом они долго говорили о происшедшем с ними и их государством, и мать решительно направилась к своему новому мужу, чтобы устроить судьбу своего сына. Дядя проникся рассказом жены и согласился пустить Максуда к себе в дом, где тот только ночевал в перерывах между несением службы.

Талибские времена Максуд описывал как не очень страшные по сравнению с войной между различными группировками моджахедов, в которой погибло около 70 тысяч жителей афганской столицы. Сам он тогда чудом остался жив, дезертировав из «полиции». А при талибах хоть и было очень нелегко, но в городе все-таки ощущался хоть какой-то порядок. Пуштунов талибы особо не трогали, только зорко следили за соблюдением ими норм шариата. Нельзя было слушать музыку и смотреть телевизор, рисовать, петь, участвовать в демонстрациях. Но можно было молиться, наблюдать за собачьими и петушиными боями, кормить птиц и заниматься торговлей. Так Макс стал коммерсантом.

Владелец дукана рассказывал, как поначалу торговал овощами с телеги, а потом стал помощником мясника, где зарабатывал больше денег. Как это ни странно, но талибы действовали в духе «коммунистов», устанавливая предельные цены на те или иные виды продовольствия. Нарушивших их «постановления» торговцев они сурово наказывали. Как-то раз вооруженные бородачи увидели плакавшего на рынке дряхлого старика. Уважение к старшим есть один из постулатов шариата, и они подошли к нему поинтересоваться, почему тот лил слезы. Дед сказал, что хотел купить кость, чтобы сварить шурпу, но мясник загнул ему цену, вдвое больше установленной. Тогда они послали в лавку мясника подростка, чтобы тот праздно поинтересовался ценой на мясо и кости, а потом доложил им о выполнении задания. Подросток сделал все так, как они велели. Цена оказалась завышенной ровно в два раза. Тогда талибские контролеры вошли в лавку мясника и огромным тесаком отрубили ему правую руку, повесив ее на крюк рядом с тушами убитых животных. На отрубленной руке они прикрепили ценник с надписью «бесплатно». С тех пор цены на рынке никто самовольно повышать не осмеливался…

Сейчас Макс, прекрасно говорящий по-русски, живет в пригороде Бонна, где работает помощником шеф-повара в испанском ресторане. Он поселился в районе, где живут практически только выходцы из России. Как-то раз он позвонил мне из Германии и рассказал, что с русскими ему общаться гораздо легче, чем с соотечественниками или немцами. Его жена ждет четвертого ребенка, а живут они в хорошей четырехкомнатной квартире. Чтобы «справить» все необходимые документы для эмиграции в Германию, Максу пришлось заплатить дельцу в Кабуле 60 тысяч долларов. Такая вот суровая афганская реальность.

Рядом с дуканом Макса располагалась риелторская контора, которой заведовал румяный толстяк — бывший замначальника ХАД города Кандагар. А сам начальник управления ХАД Кандагара «возрождал» советско-афганское транспортное предприятие «АФСОТР» на кабульской Чикен-стрит. У обоих контрразведчиков советского периода судьбы сложились непросто, но они остались живы и очень были за это благодарны Аллаху. По словам нашего экономсоветника Саши Братякова, спустя несколько лет Тадж Мохаммад вместе с деньгами «АФСОТРа» смылся в Германию, «кинув» акционеров.

Ушедший год принес удручающие для афганских властей и НАТО результаты: было убито более 700 и ранено 4,5 тысячи иностранных военнослужащих, большинство которых составили американцы. Причем по сравнению с 2009 годом в 2010 году число случаев подрывов на минах и фугасах иностранных солдат и офицеров возросло почти на 60 %. В этой связи все чаще стали применяться атаки с воздуха, что неминуемо вело к значительному росту жертв среди мирного населения. По данным афганской неправительственной правозащитной организации Afghanistan Rights Monitor, за 12 месяцев было убито около двух с половиной тысяч гражданских лиц. Каждый восьмой афганский военный или полицейский дезертировал из рядов сил безопасности. Талибы же, казалось, штамповали своих бойцов где-то в подпольных цехах — так много их становилось и так яростно они обрушивали свою ненависть на оккупантов, их «приспешников» и афганские органы власти.