Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Когда майор Горрекер 10-го числа был у графа Бертрана, последний сообщил ему, что поведение губернатора настолько незаконно и окутано такой таинственностью и секретностью, что некоторые офицеры 53-го пехотного полка, полагая, что имеется в виду осуществление каких-то преступных намерений, дали знать французам, чтобы они не боялись, поскольку в 53-м пехотном полку нет ни убийц, ни палачей. Граф Бертран также информировал майора Горрекера, что сэр Джордж Кокбэрн заявил вскоре после прибытия Наполеона, что «если бы я расставил часовых так-то и так-то и стал настаивать на таких-то и таких-то мерах, то этот человек (Наполеон) заперся бы в своём доме и никогда не выходил наружу. Он бы не прожил и шести месяцев. Но я не стану служить средством убийства кого бы то ни было. Я обеспечу его пребывание на этом острове таким образом, чтобы он обладал максимумом свободы, и в то же время я не дам ему ни малейшего шанса сбежать. Это всё, что я могу сделать, и именно это меня заботит».

14 октября. Сегодня утром пришел, как обычно, для врачебного визита к Наполеону, мне сообщили, что он ещё спит, но ранее оставил для меня указание отправиться к графу Бертрану. Из беседы с графом Бертраном выяснилось, что император получил сведения о том, что я имею обыкновение писать бюллетени о состоянии его здоровья и за прошедший день, и за более обширные периоды времени. В связи с этим император выразил пожелание, чтобы перед тем как отправлять эти письменные бюллетени по назначению, их сначала показывать ему. Любое лицо, выступающее в качестве его врача, должно пользоваться его доверием, и он никогда не согласится с тем, чтобы в бюллетенях врача называться генералом Бонапартом, так как если подобный бюллетень появится в Европе с этим титулом, то это будет означать молчаливое согласие Наполеона с этим титулом, но он скорее умрёт, чем даст на это согласие. В моих бюллетенях должно писаться слово «император» и мне было бы лучше ознакомить губернатора с этим требованием. Я ответил, что в отношении использования титула «император», я заранее знаю, это будет неприемлемо.

После этого я встретился с Наполеоном, который сказал мне, что он всегда полагал, что у меня могут потребовать отчёты о состоянии его здоровья, особенно тогда, когда мне приходится лечить нездорового человека. Однако, поскольку это была только догадка с его стороны, он не обращал на это особого внимания. Но несколько дней тому назад у генералов Монтолона и Гурго спросили, как у него обстоят дела с появившимися симптомами сердцебиения. Оба генерала были в абсолютном неведении относительно того, что у него появились подобные симптомы, так как он (Наполеон) поделился об этом только со мной. Поэтому генералы выразили искреннее удивление в связи с заданным им вопросом. Им пояснили, что данный вопрос им был задан потому, что подобные симптомы были описаны в бюллетене, направленном губернатору.

Я доложил Наполеону, что я часто составлял отчёты о состоянии его здоровья. Он попросил показать мне один из них. Я немедленно принёс ему отчёт от 10-го числа. Просматривая отчёт, Наполеон обратил внимание на слово «генерал» и тут же заявил, что он никогда не согласится с тем, чтобы я или любое другое лицо, выступающее в качестве его врача, употребляли этот титул в своих бюллетенях. Он сказал, что я должен пользоваться его доверием, без которого я не мог бы знать о появившихся симптомах. Врач является тем же по отношению к человеческому телу, что и духовник по отношению к душе человека. Врач обязан сохранять в нерушимой тайне подобные признания больного, так же как и духовник держит в тайне содержание исповеди, если только врачу не разрешат разгласить эти признания. Поэтому в будущем, по его настоянию, я обязан представлять ему все отчёты, которые я буду составлять о состоянии его здоровья, до того, как направлять их губернатору. Наполеон заявил, что он не хочет воздействовать на меня в том, чтобы я занимался компиляцией; наоборот, если я посчитаю, что любые его замечания являются неправильными, то я не должен вставлять их в свой отчёт, но что я не должен описывать те симптомы, которые имеют оттенок интимности, или те симптомы, которые в силу других мотивов могут заставить его сохранять их в тайне.

Далее Наполеон заявил, что если я буду посылать бюллетени губернатору без предварительного их показа ему, Наполеону, то я буду играть роль шпиона, а не врача, что, добавил Наполеон, как раз и является той самой целью, которой добивается тюремщик острова Святой Елены. Наполеон пояснил, что мои бюллетени должны передаваться полномочным представителям, а уже потом ими в их императорские и королевские дворы. Поэтому он не может согласиться с тем, чтобы человек в моём положении именовал его «генералом» в тех бюллетенях, которые вероятно будут отосланы во Францию, где однажды он был монархом, или в императорские дворы Вены и Петербурга. Если же я не соглашусь с подобной договорённостью, то я вообще не должен писать эти бюллетени. В противном случае он более не будет встречаться со мной как с врачом.

Я ответил, что губернатор никогда не разрешит мне именовать его императором. В связи с этим я предложил использовать в бюллетенях имя Наполеон или Наполеон Б. Что же касается требования Наполеона показывать мой бюллетень сначала ему, а потом губернатору, то я сказал ему, что должен предварительно проконсультироваться об этом с самим губернатором.

Наполеон согласился с этим, но не с предложенным мною именем для бюллетеня. Когда я устно отчитываюсь перед губернатором, заявил Наполеон, то ему безразлично, буду ли я называть его генералом или тираном Бонапартом.

В «Колониальном доме» передал сэру Хадсону Лоу содержание моего разговора с Наполеоном. Как я и предвидел, губернатор категорически отказался дать согласие на использование титула «император». Губернатор не возражает против того, чтобы он именовался в бюллетенях Наполеоном Бонапартом. Что же касается того, чтобы показывать бюллетени сначала Наполеону, а затем ему, то в настоящее время он не возражает против этого; однако эта проблема не может быть решена сразу, так как она требует тщательного рассмотрения. Губернатор добавил, что это какой-то тщательно продуманный заговор полномочных представителей.

Вечером информировал Наполеона об ответе губернатора. Наполеон заявил, что он и думать не может о том, чтобы позволить своему врачу оскорблять его. После того как английское правительство не дало никакого ответа на предложение Наполеона, чтобы он выступал под чужим именем, инкогнито, он рассматривает как верх оскорбления стремление английского правительства настаивать на том, чтобы именовать его так, как оно пожелает. Чем больше они стараются унизить его, тем более настойчиво он будет отстаивать свой титул. «Потеря моего трона является вопросом чести, и я скорее сотню раз потеряю свою жизнь, чем позволю унизить себя, согласившись с именем, которое удовлетворяет моих угнетателей».