Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

10 сентября. Немного поговорив о состоянии своего здоровья, Наполеон рассказал, что «пока молодой Лас-Каз вчера беседовал с русским полномочным представителем, губернатор расхаживал взад и вперёд перед домом, где они находились, внимательно следя за ними. Раньше я бы не поверил, что это возможно, чтобы генерал-лейтенант и он же губернатор мог уронить свое достоинство до такой степени, чтобы выступить в роли жандарма. В следующий раз, когда вы его увидите, скажите ему об этом».

Затем Наполеон обратил внимание на плохое качество вина, поставляемого в Лонгвуд, отметив при этом, что когда он был артиллерийским лейтенантом, у него был лучший стол и он пил гораздо лучшее вино, чем сейчас.

Позже я виделся с сэром Хадсоном Лоу, который спросил меня, не делал ли генерал Бонапарт каких-либо замечаний относительно того, что генерал Мид не принял сделанного ему предложения. Я ответил, что он (Наполеон) заявил, что уверен в том, что он (сэр Хадсон) помешал генералу Миду принять приглашение в Лонгвуд, и что он (Наполеон) хотел, чтобы я сообщил губернатору, что он придерживается именно такого мнения. Не успел я закончить эту фразу, как выражение лица его превосходительства резко изменилось и он воскликнул весьма раздраженным тоном: «Он — отвратительный, лживый негодяй, он — отвратительный злобный злодей. Я хотел, чтобы генерал Мид принял приглашение, и посоветовал ему сделать это». Затем губернатор несколько минут расхаживал в состоянии сильного возбуждения, не переставая повторять, «только злобному злодею могла прийти в голову подобная мысль»; после чего он вскочил на лошадь и помчался прочь. Но не проехав и минуты, он внезапно развернул лошадь, подъехал обратно ко мне и заявил рассерженным тоном: «Передайте генералу Бонапарту, что утверждение о том, что я помешал генералу Миду встретиться с ним, является гнусной ложью и человек, заявивший это, является беспримерным лжецом. Передайте ему мои слова именно так, как я их сейчас сказал» [6] Нет необходимости говорить о том, что я не передал слова губернатора в той манере, в какой он приказал мне сделать это. .

Сэр Томас Рид поставил меня в известность о том, что сообщение Пионтковского об инциденте в городе было ошибочным: единственное указание, которое он дал лейтенанту Свини, заключалось в том, чтобы тот не потерял из виду Пионтковского и молодого Лас-Каза; но, увидев, что их слуга настолько пьян, что не может сидеть на лошади, он послал своего ординарца за лошадьми всего лишь в качестве любезности.

12 сентября. Наполеон по-прежнему нездоров; жаловался на лёгкие колики. Настоятельно рекомендовал ему принять дозу солей Эпсома. Он добродушно шлёпнул меня по щеке и заявил, что если он завтра не почувствует себя лучше, то примет собственное лекарство, кристаллики винного камня. Я сообщил ему, что губернатор заверил меня в том, что он не только не мешал генералу Миду встретиться с ним, но, наоборот, рекомендовал ему принять приглашение. «Я не верю ему, — заявил на это Наполеон, — но если он действительно так поступил, то сделал это в такой манере, что генерал Мид понял, что лучше ему не принимать моего приглашения».

Потом я пересказал Наполеону объяснение, данное мне сэром Томасом Ридом, относительно происшествия с Пионтковским. «У меня вызывает недовольство, — в связи с этим заявил Наполеон, — тот неискренний образ их действий, направленных на то, чтобы воспрепятствовать французам посещать город. Почему бы им сразу не сказать по-мужски: «Вам нельзя посещать город», и тогда никто не будет спрашивать разрешения на поездку в город, вместо того чтобы превращать офицеров в шпионов и жандармов, заставляя их повсюду следовать за французами и слушать их разговоры. Но их замысел состоит в том, чтобы создавать множество препятствий на нашем пути и делать для нас поездку в город настолько неприятным делом, фактически граничащим с нарушением закона, что и без прямого приказа этот губернатор сможет заявить, что мы свободны в своём желании посетить город, но мы сами не пожелаем воспользоваться этой свободой».

Виделся с сэром Хадсоном Лоу в городе. Объяснил ему, что говорил Наполеону о Пионтковском. Сообщил губернатору об ответе Наполеона по делу Пионтковского, а также уведомил губернатора о жалобах генералов Гурго и Монтолона по поводу качества поставляемого в Лонгвуд вина и их просьбах взять это вино на пробу, чтобы сделать его анализ. У капитана Попплтона заняли несколько бутылок сухого красного вина («кларе») для самого Наполеона.

3 сентября. Наполеону стало намного лучше. Он провёл деловую беседу с г-ном Балькумом по поводу хозяйственных проблем Лонгвуда.

Было взвешено большое количество столового серебра, чтобы затем разбить его и пустить на продажу. Капитан Попплтон поставил об этом в известность сэра Хадсона Лоу. Граф Монтолон и Киприани высказали жалобы по поводу состояния медных кастрюль в Лонгвуде. Внимательно осмотрев их, они пришли к выводу, что кастрюли нуждаются в немедленном лужении. Об этом сообщили майору Горрекеру, попросив его, чтобы тотчас в Лонгвуд прислали мастерового для ремонта кастрюль. Граф Монтолон получил от г-на Балькума письмо, содержавшее таксу оплаты продуктов, которая была установлена для ежедневного потребления в Лонгвуде, в соответствии с ограничениями, введёнными по приказу губернатора. Монтолон отказался впредь подписывать какие-либо квитанции.

Вечером Киприани отправился к капитану Маунселлу и обратился к нему с просьбой приобрести дюжину или две бутылок того вина «кларе», которое два или три дня назад они одолжили у капитана Попплтона для императора и которое было получено из столовой 53-го пехотного полка. Киприани пояснил, что от того вина, которое поступает из Джеймстауна, у Наполеона бывают колики. Киприани добавил, что вино, доставленное капитаном Маунселлом, будет оплачено или будет возвращено в таком же количестве. Эту просьбу Киприани я переводил капитану Маунселлу, который заявил, что постарается достать вино.

Получил известие от майора Горрекера, навестившего меня, о том, что он заказал для Лонгвуда новую кухонную посуду.

В лагерь 53-го пехотного полка со своим штабом прибыл сэр Хадсон Лоу; он был очень рассержен просьбой к капитану Маунселлу достать для Киприани вино. Как выяснилось, капитан Маунселл упомянул об этой просьбе своему брату и полковому комитету, ведавшим распределением вина. Капитан Маунселл предложил отправить ящик с бутылками «кларе» Наполеону. Об этом было доложено сэру Джорджу Бингему, который, в свою очередь, сообщил обо всем губернатору. Губернатор вызвал меня к себе и заявил, что в мои обязанности не входит действовать в качестве переводчика в подобных случаях. Майор Горрекер при этом заметил, что для генерала Бонапарта вино высылается и он обязан пить его или, в противном случае, он ничего взамен не получит.