Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

«Вполне возможно, — ответил Наполеон, — но я не припомню имени арестованного. Однако я предполагаю, что это, должно быть, случилось в то время, когда я добивался ареста всех англичан, которых можно было обнаружить на континенте, только потому, что ваше правительство еще до объявления войны захватывало все французские корабли, задерживало матросов и пассажиров, которых они могли обнаружить в гаванях или в портах. Я, в свою очередь, задерживал всех англичан, которых можно было бы найти на континенте, для того, чтобы показать им, что если они всемогущи в море и могут делать там всё, что им угодно, то я в такой же степени силен на земле и имею такое же право задерживать людей на подвластной мне территории. Теперь, — заявил Наполеон, — я могу понять причину, почему именно его выбрали ваши министры. Однако меня удивляет, что он никогда не обмолвился об этом. Деликатный человек не согласился бы взять на себя обязанность препровождать меня сюда, учитывая подобные обстоятельства. Вот вы увидите, — продолжал он, — что довольно скоро англичане прекратят ненавидеть меня. Многие из них побывали во Франции, где они услышали правду, именно они и совершат революцию в мнении обо мне в Англии — пусть же они сами оправдают меня, и у меня нет сомнений, каков будет результат».

Узнал, что полномочные представители получили разрешение от сэра Хадсона Лоу приближаться к Лонгвуду вплоть до внутренних ворот.

Сэр Хадсон Лоу в сопровождении сэра Томаса Рида, майора Горрекера, Виньярда и Причарда, за которыми следовали три драгуна и слуга, въехали на территорию Лонгвуда, спешились перед бильярдной комнатой и потребовали «встречи с генералом Бонапартом». Генерал Монтолон ответил им, что Наполеон нездоров. Этот ответ не удовлетворил его превосходительство, который вновь в приказном тоне отправил гонца заявить, что у губернатора есть важное сообщение, которое он (губернатор) хочет лично передать генералу Бонапарту, и что никому другому он это сообщение не передаст.

Губернатору был послан ответ, что он может передать своё сообщение Наполеону тогда, когда тот будет в состоянии его принять, и что в настоящее время Наполеон страдает от зубной боли. В четыре часа дня Наполеон послал за мной и попросил осмотреть один из его зубов мудрости, который шатался и в котором образовался кариес. Затем он спросил меня, известно ли мне, чего хотел губернатор. Я ответил, что, вероятно, он получил какое-то сообщение от лорда Батхерста, которое не хочет передавать кому-либо другому.

«Для нас было бы лучше не встречаться, — заметил Наполеон. — Возможно, это какая-то глупость лорда Батхерста, которую губернатор хочет сделать еще более неприятной манерой ее передачи. Я уверен, что в этом сообщении ничего хорошего нет. В противном случае ему бы так не терпелось передать его мне лично. Лорд Батхерст плохой человек, его сообщения ничего хорошего не сулят, но губернатор хуже всех остальных. От нашей встречи ничего хорошего не получится. В последний раз, когда я встречался с ним, он дважды или трижды в гневе хватался за эфес своей сабли. Поэтому прошу вас завтра пойти к нему или к сэру Томасу Риду и сказать, что если ему требуется что-то сообщить мне, то пусть он лучше обратится к Бертрану или Бертран сам отправится к нему, заверьте его в том, что он может положиться на правдивый доклад Бертрана мне. Или пусть он пошлёт ко мне полковника Рида, чтобы тот объяснил, чего ему хочется сказать мне; я приму Рида и выслушаю его, так как он будет выступать только в роли передающего приказы, а не отдающего их; поэтому если полковник Рид явится ко мне с плохой миссией, то меня это не будет волновать, поскольку он будет только подчиняться приказам своего начальника».

Я попытался уговорить Наполеона встретиться с губернатором для того, чтобы, если это будет возможно, как-то приуменьшить разногласия, существующие между ними; но он ответил: «Встретиться с ним означало бы прибегнуть к самому худшему способу сгладить эти разногласия, так как я уверен, что в сообщении лорда Батхерста содержится какой-то пустяк, который он (губернатор) может сделать неприятным и превратить его в оскорбление своей грубой манерой передачи мне. Вы знаете, — добавил он, — я никогда не терял контроля над собой при встречах с адмиралом, потому что даже тогда, когда он должен был сообщить мне нечто неприятное, он делал это в деликатной манере; но этот человек обращается с нами так, словно перед ним находится кучка дезертиров».

Зная, что сэр Томас Рид абсолютно не в состоянии передать ни на французском, ни на итальянском суть любого сообщения, я спросил Наполеона: «В том случае, если сэр Томас Рид окажется неспособным ясно объяснить каждую деталь сообщения и вследствие этого будет вынужден изложить на бумаге то, что он хотел бы сказать, будете ли вы согласны прочитать это или разрешите кому-либо зачитать это вам?» Наполеон ответил: «Конечно, пусть он так и сделает или направит сообщение Бертрану. Что касается меня, то я, может быть, не захочу больше видеть губернатора в течение шести месяцев. Пусть он взламывает двери или сравнивает дом с землей. Я не подвластен английским законам, потому что эти законы не защищают меня. Я уверен, — продолжал он, — что губернатор ничего приятного не собирается сообщать, ибо в противном случае он бы так не настаивал на личной встрече. От лорда Батхерста ничего, кроме оскорблений или плохих новостей, не приходит. У меня возникает желание, чтобы они отдали приказ казнить меня. Мне не нравится мысль кончать жизнь самоубийством: это такая вещь, которую я никогда не одобрял. Я дал обет допить свою чашу до последней капли, но я был бы очень рад, если бы они прислали указание отправить меня на тот свет».

2 октября. Утром навестил Наполеона. Как он мне рассказал, зубная боль не давала ему спать большую часть ночи: щека опухла. Осмотрев зуб, я рекомендовал удалить его. Он попросил меня отправиться к губернатору и передать ему сообщение, суть которого заключалась в том, что вследствие плохого самочувствия, боли и желания выспаться он не готов спокойно выслушивать какие-либо сообщения или вступать в дискуссию; поэтому он выражает пожелание, чтобы губернатор передал графу Бертрану то, что хотел сообщить непосредственно ему. Граф Бертран в свою очередь все в точности и правдиво передаст ему. Если губернатор не соизволит передать сообщение графу Бертрану или любому другому резиденту Лонгвуда, то Наполеон не будет иметь ничего против того, чтобы получить сообщение от полковника Рида. Оставшаяся часть моего сообщения губернатору от Наполеона соответствовала тому, что он сказал вчера по данному вопросу.

«Если, — добавил Наполеон, — этому человеку предстоит довести до моего сведения то, что сюда прибыл фрегат с целью отвезти меня в Англию, то я буду считать это плохой новостью, поскольку он явится ее носителем. Учитывая подобное настроение, вы должны понять, до какой степени была бы неуместной предполагаемая встреча. Вчера он приехал в окружении своего штаба, словно собирался принять участие в церемонии смертной казни, а не просить личной встречи со мной. Трижды он уезжал отсюда в состоянии чрезмерного гнева, поэтому будет лучше, если у меня с ним более не будет личных встреч, так как из этого ничего хорошего не получится; и поскольку он представляет здесь свою страну, то я не хочу оскорблять и делать ему обидные замечания, подобно тем, которые я был обязан высказать ранее».