Федор Толстой - Записки графа Федора Петровича Толстого

Федор Петрович Толстой родился 10 февраля 1783 г. в Петербурге. Его отец, Петр Андреевич, возглавлявший в екатерининское время Петербургскую контору Кригс-комиссариата в чине бригадира (впоследствии — генерала), был правнуком знаменитого сподвижника Петра I — П. А. Толстого. Мать, Елизавета Егоровна, урожденная Барбот де Морни, была художественно одаренной натурой и своих детей учила не только чтению и грамоте, но и рисованию и другим «рукоделиям». У Феди очень рано проявилась любовь к рисованию, но родители выбрали сыну другую карьеру. Как и большинство дворянских детей, мальчик уже при крещении был «пожалован» сержантом в л.-гв. Преображенский полк.

Домашнее образование закончилось, когда мальчику шел девятый год. По решению родителей он был отпущен с троюродным дядей, графом Петром Александровичем Толстым, назначенным командиром Псковского драгунского полка, расквартированного в с. Ошмяны под Вильно на присоединенной незадолго до того к России белорусской территории. Предполагалось, что там он освоит азы военного дела.

Отданный «в науку» к простому солдату, мальчик с успехом освоил все премудрости верховой езды, но и только. Неизвестно, кем бы стал в результате такого «образования» Федор Толстой, если бы не представился случай отдать его в расположенный в Полоцке Иезуитский коллегиум, которым руководил известный своей образованностью и педагогическим даром патер Г. Грубер. Занятия с Грубером продолжались недолго, но запомнились Толстому на всю жизнь.

События, последовавшие за смертью в ноябре 1796 г. Екатерины II и вступлением на престол Павла I, затронули и Толстых: 28-летнего графа П. А. Толстого вызывают в столицу, где влиятельным родственникам удается пристроить его на новую должность, и 14-летний Федор после нескольких лет разлуки с семьей возвращается в родной дом. Через год, 26 июня 1798 г. [7] РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 777. Л. 43 об.; Ф. 406. Оп. 1. Д. 8. Л. 579. В литературе и мемуарах встречается ошибочная дата поступления — 1800 г. , юношу определяют в Морской шляхетский кадетский корпус — одно из лучших учебных заведений страны [8] Одногодок Толстого В. И. Штейнгель (1783–1862), зачисленный в Морской корпус в 1792 г. в возрасте девяти лет, пишет в мемуарах, что вначале «содержание кадет было самое бедное… в ученье не было никакой методы… географии, истории, грамматике и рисованию учили кое-как, заставляя твердить наизусть то, чего не понимали… преподавание артиллерии и фортификации… было самое плохое», а «жестокие наказания» и даже «тиранство» были нормой быта воспитанников. Изменения начались с 1794 г. с приходом П. К. Карцева, ставшего впоследствии, в 1803 г., директором Морского корпуса. Как вспоминает он далее, все переменилось в жизни корпуса в правление Павла I, заботливость которого была разительная: приглашались знающие учителя, началось «преподавание высшей математики и теории кораблевождения», улучшался быт воспитанников (Штейнгель В. И. Автобиографические записки // Штейнгель В. И. Сочинения и письма. Т. 1. Записки и письма. Иркутск, 1985. С. 80–99). .

Особенно серьезные знания получали его питомцы в области математики, к которой Федор проявил тягу и способности. Но, как верно подметил Ф. Ф. Веселаго, «неизбежным следствием обширного, усиленного преподавания математики и теоретических приложений ее к морскому делу была невозможность проходить другие науки в таком же объеме и таком же совершенстве» [9] Веселого Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. СПб., 1852. С. 176. . Поэтому после окончания в июне 1802 г. [10] В послужных списках Ф. П. Толстого, написанных в разное время, встречаются разные числа его производства в мичманы: в списке 1804 г. это 27 июня, а в самом позднем, посмертном, — 23 июня (см.: РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 1. Д. 8. Л. 579; РГИАЛ. Ф. 789. Оп. 14. Д. 23 Т. Л. 81 об. 82). Корпуса и выхода мичманом в гребной флот Толстой посвящает почти все свое свободное время занятиям образованием. В воспоминаниях он пишет: «Я чувствовал, что мне многого недоставало. Корпусное учение могло только доставлять просто порядочного флотского офицера, а не образованного человека, а мне хотелось быть образованным. И потому я употреблял все средства, чтоб знакомиться с людьми, отличающимися по наукам, и посещать публичные лекции. А любя русскую литературу, я был хорошо знаком со всеми тогда отличавшимися нашими литераторами» [11] ОПИ ГИМ. Ф. 342. Д. 10. Л. 73. Эта фраза входит в состав отрывка, который был вычеркнут автором и заменен далее в тексте «Записок» на другую редакцию. .

Эта тяга к знаниям, стремление к самосовершенствованию роднит его с лучшими представителями молодежи того времени, способствует сближению с ними. Он изучает математику, литературу, историю древних и новых народов, регулярно бывает в театрах, с успехом занимается фехтованием, танцами, верховой ездой, рисованием, посещает собрания литературных обществ и салоны просвещеннейших людей — А. С. Строганова, А. Н. Оленина, Е. Ф. Муравьевой, Д. Н. Блудова, П. А. Кикина и др., собирающих вокруг себя людей творчества.

Желание овладеть секретами изобразительного искусства, талант, замеченный окружающими, приводят его в 1802 г. в стены Академии художеств — центра художественной жизни страны. Он становится ее вольноприходящим учеником.

В 1804 г. Толстой резко изменяет свою жизнь. Он окончательно отказывается от карьеры военного, покидает морскую службу и, вопреки традициям людей своего круга, решает стать профессиональным художником. В течение нескольких лет ему пришлось испытать на себе не только материальные трудности, сопутствующие начинающему художнику, но и моральные, поскольку этот шаг титулованного аристократа, которого ждала если не блестящая, то вполне благополучная карьера, был непонятен как светскому обществу, родственникам Толстого, так и академической профессуре.

Однако талант, трудолюбие и страстное желание заниматься «художеством» оказались сильнее этих трудностей и в сочетании с советами и поддержкой профессора Академии И. П. Прокофьева, художника О. А. Кипренского, медальера И. А. Шилова [12] Впоследствии Толстой поддержал Шилова в трудный момент его жизни: когда тот из-за тяжелой болезни не мог больше преподавать в Академии художеств, т. е. лишился средств к существованию, Федор Петрович упросил руководство Академии разрешить ему преподавать вместо него с тем, чтобы жалованье по-прежнему выдавалось И. Шилову. Несколько лет (с 1821 г.) он нес эти обязанности в ущерб материальному положению своей семьи, которая была крайне стеснена в средствах. А после смерти Шилова он заботился о его сыне, о чем можно догадаться из мимоходом оброненной фразы в его «Записках». (последние двое были тогда еще учениками Академии), о которых он с огромной теплотой пишет в воспоминаниях, привели его вскоре к первым успехам. На академических выставках появляются рисунки и восковые барельефы Толстого, в основном на античные темы, которые обращают внимание публики и руководства Академии на его талант. В 1806 г. по высочайшему повелению Александра I он получает место в Эрмитаже, а через три года, 1 сентября 1809 г., его избирают почетным членом Академии художеств [13] РГИАЛ. Ф. 789. Оп. 14. Д. 23. Т. Л. 81 об.-82. .