Игорь Ефимов - Пять фараонов двадцатого века

В душе близорукого система моральных запретов отождествляется с властью вышестоящих слоёв. В душе дальнозоркого, который в стабильном государстве обычно вынесен в правящий класс, нарастает протест против верховной власти, потому что она постоянно одёргивает его, заставляет считаться с чувствами большинства. Холодным умом дальнозоркий может сознавать, что близорукое большинство только-только вышло из стадии дикости, что верховная власть, с её полицией, тюрьмами и всякими жестокостями, необходима, чтобы удерживать зверя в народной душе. Но голос холодного рассудка звучит слабее, чем голос страстей, и не может удерживать дальнозоркого от утоления страсти к ниспровержению. Лозунги «мечами сбивайте короны!», «зовите народ к топору» прорываются наружу, как струйки дыма из склонов вулкана перед извержением.

И тут на сцене появляется Карл Маркс. И для дальнозорких, и для близоруких наукообразность его теорий таила необычайную привлекательность. Стройная схема сменяющих друг друга общественных формаций рождала надежду на то, что хаос мировой истории можно упорядочить. Примитивный общинно-родовой строй сменяется рабовладельческим государством, далее следует феодализм, потом — капитализм, который теперь пришла пора переделывать в социализм, чтобы потом достичь сияющего благополучия коммунизма. Всё выглядело таким научно-выверенным, неопровержимым. А венчала всё ТЕОРИЯ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ.

Вот в каждом государстве мы видим класс трудящихся и господствующий над ним класс эксплуататоров. Прогресс цивилизации осуществляется не творчеством труженников, инженеров, учёных, путешественников, зодчих, мыслителей, а борьбой классов. Каждый раз, когда трудовой класс поднимается на борьбу и свергает власть господ, человечество делает скачок вперёд. Каждая победная революция есть благо, ибо в её пожаре, в грязи и крови, рождается нечто новое и небывалое.

Какое облегчение!

Логично, научно доказано, что моя затаённая, подавляемая жажда мести не является каиновым грехом, проклятьем человечества, а наоборот — движущей созидательной силой его развития. Да здравствует классовая борьба!

Такая схема мышления несла в себе оправдание самых глубинных тёмных страстей человеческой души. Близорукий, глядя на поставленного над ним дальнозоркого начальника, мог думать: «Нет, не потому я хочу с тобою покончить, что ты смышлённее, образованнее, энергичнее меня, а потому что ты есть безжалостный эксплуататор, обманом захвативший власть надо мной». Дальнозоркий, глядя на властьимущего, мог думать: «Нет, не потому ты сужаешь рамки дорогой мне свободы в государстве, что народ не дозрел до неё и может начать бунтовать, а потому что стремишься удержаться у власти, сохранить порядок, вознёсший тебя над остальным населением и надо мной в том числе».

Религиозные заповеди «не убий», «не лги», «не бери чужого», само понятие «греха» были объявлены обманом, «опиумом для народа», сочинённым классом эксплуататоров для господства над угнетёнными. До тех пор пока общество построено на эксплуатации, любые моральные принципы остаются обманом, служащим сохранению власти меньшинства. Только когда право собственности будет разрушено, станет возможным справедливо оценивать моральную ценность того или иного человека.

Близорукое большинство неспособно быстро усваивать уроки истории. Все провалы марксистских догматов в реальной политической жизни не ослабляют притягательности теории. Красное знамя развевается сегодня едва ли в десятке государств, но в других странах наследие Маркса продолжает храниться в сердцах миллионов. Коммунистические партии и коммунистические идеи сохраняют свою силу и влияние на всех континентах. Даже в США на выборах 2016 года открытый социалист Берни Сандерс чуть не прорвался на роль кандидата в президенты от демократической партии.

Придание высокого мотива самым банальным злодействам действует как ведро бензина, выплеснутое в пожар. Одно дело откликнуться на «Бей жидов!» и совсем другое — на «Бей жидов, спасай Россию». Одно дело — просто поджечь помещичий дом, и другое — способствовать этим актом мировому прогрессу.

К сожалению, марксизм был далеко не первым политическим движением, использующим приём «высокой миссии», и вряд ли останется последним. Вся эпоха крестовых походов разогревалась горячим призывом «освободить Гроб Господень». Колониальные захваты оправдывались необходимостью принести свет христианства диким туземцам. Наоборот, США напали в 1898 году на испанскую империю под предлогом борьбы с несправедливостью колониализма.

Политический национализм избирает в качестве своей «высокой миссии» процветание и усиление своего народа. Ему всегда будет противостоять интернационализм, для которого превыше всего — процветание и безопасность человечества. Именно эта разница позиций провела линию раздела между воюющими сторонами во Второй мировой войне. Германия, Италия, Япония избрали своей святыней национализм и были разгромлены. Англия, Америка, Россия объявили своей сверх-задачей прогресс и объединение человечества — на христианско-демократической или коммунистической основе — и оказались победителями.

Элемент интернационализма сближал коммунистов СССР с капиталистическими странами и позволил им создать прочный союз, продержавшийся до конца войны. Попытка же союза между Гитлером и Сталиным провалилась, потому что всякое интернациональное начало для настоящего националиста неприемлемо. Если «Германия превыше всего», другим высоким ценностям места не остаётся. Знаменательно, что лидеры националистов почти все закончили насильственной и позорной смертью, а лидеры демократического и коммунистического интернационализма умерли от старости в своих постелях. (Правда, им не достанется почётного места за пиршественным столом в чертогах Валгаллы, но это и не включалось в их упования.)

Классовая борьба играла свою роль в истории, но не она является двигателем прогресса цивилизации, а свободное творчество людей во всех сферах общественной жизни. Поэтому, как было сказано в предисловии, пришло время отказаться от сетки координат, предложенной Марксом, и выстроить её не по социальным формациям, а по ступеням технологического прогресса: от охотничье-племенной стадии народ переходит к кочевому скотоводству, затем возникает эра осёдлых земледельческих государств и далее — индустриальная эра.

Почти весь двадцатый век ушёл у России на переход из земледельческой эры в индустриальную. Она успешно, хотя и со страшными жертвами, провела его под красным знаменем, что ещё больше подняло престиж марксизма. Сегодня тем же путём пытаются идти Китай, Вьетнам, Северная Корея и несколько других стран. Однако конец холодной войны и распад СССР показали, что коммунистический путь не является ни идеальным, ни единственно возможным. Израиль, например, сумел совершить этот переход не под серпом и молотом, а под шестиконечной звездой. Десятки других стран в Азии, Африке, Южной Америке стоят перед необходимостью индустриализации и наверняка будут искать себе и другие знамёна для подъёма на следующую ступень.