Игорь Ефимов - Пять фараонов двадцатого века

К этой гигантской работе Сталин привлёк нового сотрудника — Лазаря Кагановича. Малограмотный сапожник из еврейского местечка был зато невероятно трудолюбив и работоспособен. В роли заведующего орготделом ЦК он рассылал инструкторов, проверявших работу низовых организаций большевистской партии. Меньше чем за год были утверждены «нужные» партийные секретари в сорока трёх губерниях, обладавшие на местах властью, которая не снилась царским генерал-губернаторам. [429] Радзинский Эдвард. «Сталин» (Москва: Вагриус, 1997), стр. 191.

Отбор на руководящие посты и на роль делегатов съездов производился не по идеям и взглядам рассматриваемого кандидата, а по единственному критерию: насколько он готов слепо следовать указаниям и лозунгам вышестоящего. И этот отбор начал приносить свои плоды. Уже в январе 1925 года произошло невероятное: Троцкий был снят с поста наркома по военным и морским делам. Когда эта угроза ещё только нависала, сподвижники тайно уговаривали своего лидера совершить переворот: арестовать Сталина, Зиновьева и других его противников как изменников делу революции. Но выступить в роли Бонапарта военный нарком не решился. [430] Там же, стр. 234.

На его место был назначен герой Гражданской войны Михаил Фрунзе. Он прославился успешными боями с армией Колчака, победами на Туркестанском фронте, изгнанием войск Врангеля из Крыма. Но на посту наркома ему довелось провести меньше года. В октябре 1925 он, под давлением Политбюро, лёг на операцию разыгравшейся язвы желудка, во время которой и умер. Ходили слухи, что умереть ему помогли врачи-анестизиологи, которые перестарались, пуская в ход и эфир, и хлороформ в слишком больших дозах. Жена Фрунзе, убеждённая в том, что мужа зарезали намеренно, покончила с собой. Место наркома занял верный друг Сталина — Климент Ворошилов. [431] Там же.

Свержению Троцкого сильно способствовали Зиновьев и Каменев, но в конце того же года настала и их очередь. «Когда на 14-м съезде партии в декабре 1925 года они начали решительную атаку против большинства Политбюро и Сталина в частности, они могли опереться только на Ленинградскую организацию, которую подбирал Зиновьев как руководитель Ленинградской губернии. Этого было недостаточно, оппозиционеры потерпели решительный разгром». Против них было подано 559 голосов, за — 65. [432] Хлевнюк, ук. ист., стр. 123.

1926 год прошёл в скрытой борьбе различных группировок внутри Политбюро. Зиновьев ещё оставался руководителем Коминтерна, что придавало ему солидный вес. Мечта о мировой революции грела души старых партийцев, большие финансовые средства отправлялись на поддержку компартий в других странах. Чтобы ослабить эти группировки, Сталин начал рассылать прежних ленинских соратников на роли иностранных послов. Каменев оказался в Риме, Крестинский — в Берлине, Антонов-Овсеенко — в Праге, Раковский — в Париже. [433] Радзинский, ук. ист., стр. 237.

На загадку стремительно растущей популярности Сталина может бросить свет казалось бы незначительный эпизод, описанный в мемуарах Авторханова. Генсек выступал перед очередным пленумом ЦК, и кто-то из рядов посмел крикнуть ему:

— Коба, месяц назад ты говорил прямо противоположное!

По представлениям дальнозорких, оратор, пойманный на лжи или вопиющем противоречии самому себе, считается потерпевшим полное поражение в дискуссии. Можно только догадываться, как устаёт близорукий от этого строгого подчинения законам логики, которое всегда гарантирует ему поражение в спорах с дальнозорким умником. Если помнить об этом, станет понятно, почему зал встретил одобрительным смехом ответную реплику Сталина:

— И месяц назад было правильно то, что я говорил тогда, товарищи. А теперь обстоятельства изменились, и стало правильным то, что я говорю сегодня. [434] Авторханов Абдурахман. «Происхождение партократии». Frankfurt: Possev-Verlag, 1983. (Не имея источника под рукой, цитирую по памяти.)

Вырваться из-под власти холодных законов логического мышления, которые всегда отдают победу дальнозоркому, слиться с мудрым вождём, который не боится нарушать эти законы и всегда уверен в своей правоте, — какой соблазн!

Предчувствуя окончательное поражение, в 1927 году оппозиция предприняла несколько отчаянных шагов. Троцкий организовал подпольную типографию, чтобы опубликовать там свою программу и распространять её в виде листовок. 7 ноября в Москве и Ленинграде прошли демонстрации, участники которых несли транспоранты: «Да здравствуют вожди мировой революции — Троцкий и Зиновьев!»; «Повернём огонь направо — против кулака и нэпмана!». Подъехавшие на автомобилях красноармейцы разогнали и избили демонстрантов, изорвали плакаты. [435] Радзинский, ук. ист., стр. 240-41.

На состоявшемся в декабре 1927 года 15-ом съезде партии Сталин призвал оппозицию «отказаться от своих взглядов, открыто и честно перед всем миром… Она должна сама заклеймить ошибки, ею совершённые, и распустить все свои ячейки». Раскаяния не последовало, и съезд, под крики одобрения, утвердил исключение из партии Троцкого, Зиновьева, Каменева и ещё семи десятков известных большевиков. [436] Там же, стр. 242.

Празднуя победу, Сталин снова сделал широкий жест: на пленуме нового ЦК он отказался переизбираться на пост генерального секретаря. Оппозиция разгромлена, я сделал своё дело, можно возвращаться к коллективному руководству. Никто не сможет заподозрить меня в «бонапартизме»! Отставка снова, как и 1923 году, была отвергнута, Сталин остался на своём посту. [437] Хлевнюк, ук. ист., стр. 134.

Троцкого пришлось отправлять в Казахстанскую ссылку силой. Он заперся в комнате в квартире своего друга, но присланные охранники Молотова выломали дверь и понесли бывшего наркома вниз по лестнице. Тщетно его сын стучал в двери квартир, кричал: «Насилие над Троцким!». Ни одна дверь не открылась. [438] Радзинский, ук. ист., стр. 243. И не нашлось киножурналиста, который бы заснял эту сцену, чтобы порадовать вождя!

Сталину было мало убрать бывшего главнокомандующего Красной армии из Москвы. Пора было убирать его и из истории революции. К десятой её годовщине режиссёр Сергей Эйзенштейн срочно готовил кинобоевик «Октябрь». Внезапно в монтажной появился генсек и спросил:

— У вас есть в картине Троцкий?

— Да, — ответил режиссёр.

— Покажите эти кадры.

После просмотра Сталин категорически потребовал убрать из фильма этот персонаж. [439] Там же, стр. 242.

Мог ли режиссёр ослушаться? Конечно, нет. И пятнадцать лет спустя он талантливо и с увлечением в своём фильме «Иван Грозный» прославил предтечу Сталина, не уступавшего ему в кровавых «подвигах». Оказалось, что формула «история вынесет свой приговор» не так уж незыблема. Что эти приговоры можно пересматривать, отменять, корректировать. Что можно не только свергать памятники бывшим владыкам, но и перелопачивать память поколений в угоду новым властьимущим.