Алексей Филатов - Люди «А»

— Гена, уверена. Ему ходить не в чем, а так будут джинсы. С разными рубашками он их целый год проносит, — вздохнула Лена.

Она не винила мужа. Гена был совсем нежадным, просто денег было в обрез. Копили на бытовую технику и платформу. Платформа была мечтой Сергеева. В смысле платформа для автомобиля. Купить машину — об этом и мечтать было нельзя. Сергеев планировал собрать машину самому: купить платформу, поставить на неё кузов, и будет автомобиль. Можно будет ездить на дачу.

— Ничего, перекантуемся, — думала Лена. — Им обоим по двадцать девять, вся жизнь впереди. Главное — они вместе.

Она улыбнулась, вспоминая, сколько времени они с Геной знают друг друга. Они познакомились ещё в школе, и ей этот парень понравился сразу. А ему нравились другие. Что ж, бывает. Школа кончилась, пути разошлись. Встретились через семь лет, на встрече выпускников. Гена предложил проводить до дома. А через пару месяцев предложил выйти за него замуж.

Тогда он служил в «Вымпеле». Лена этого не знала, и знать была не должна. Ей было известно только то, что он работает «где-то там». На работе в магазине, когда девочки спрашивали о муже, она гордо отвечала: «Муж служит в органах».

Вскоре родился сын. Гена пропадал на работе, Лена занималась ребенком. В короткие вечерние часы, когда они были вместе, Лена замечала, что муж заскучал. Она спрашивала его:

— Что происходит? Тебе что, перестала нравиться твоя работа?

Он отвечал, что всё хорошо, но чего-то не хватает. Чего именно, он не говорил. Стоял у окна и молча смотрел вдаль.

Однажды он пришел в хорошем настроении и сказал:

— Лена, я хочу перевестись в другой отдел. Сегодня сдал психологические тесты. Шестьдесят вопросов.

Лена удивилась, что так много, забеспокоилась. Геннадий ответил, что вопросы были несложные, и он уверен, что все получится.

Через пару дней Гена сообщил, что принят — без подробностей. И с того самого дня на любой вопрос о работе говорил:

— Тебе это знать не нужно.

Только однажды, в первые дни на новом месте, он пришел домой довольный и разложил на столе удостоверения и паспорта. Все с его фотографией, но с разными именами. Ничего не объяснял, просто похвастался. Лена решила, что, наверное, теперь муж в каком-то элитном отделе милиции. И только потом, гораздо позже, она узнала, что он работает в КГБ, в боевом подразделении.

Ну что ж, мужчины любят играть в войнушку. Гена приносил фотки с тренировок — он и сослуживцы в лесу, с голыми торсами и автоматами. Иногда ребята с сергеевской работы заезжали к ним на обед. Лена вспомнила их нелепые комбинезоны — как в американских боевиках. Приезжали они, однако же, не на каком-нибудь «Лендровере», а на старой «копейке», куда набивались по шесть человек. Лена всё никак не могла понять, как это они в неё умещаются…

Наконец, раздался звонок. Лена легко встала, открыла мужу, и они пошли собирать ребёнка на прогулку.

Самое страшное из всего, что приходилось выносить «альфовцу» в советское время — это лгать родным и близким.

Лгать постоянно, лгать откровенно. Лгать, видя слёзы на глазах любимых женщин и слыша крик:

— Почему ты мне врёшь?!

Вплоть до начала девяностых раскрывать место работы и боевых командировок категорически запрещалось. Всем, включая домашних — родителей и жён. Они не имели права ничего знать. Таких правил не было ни в одном спецподразделении мира. Но параноидальная советская секретность этого требовала. Тогда секретили всё, что только можно засекретить — даже карты местности выпускались фальшивые. И это при том, что стратегический противник настоящими картами СССР обладал. Информацию прятали от своих же. В секретности видели средство от нелояльности. Распространилась поговорка: «Меньше знаешь — лучше спишь».

Поговорка была неправильной. По крайней мере, по отношению к сотрудникам Подразделения и их семьям. Чем меньше знали близкие, тем хуже они спали.

Когда Группа только создавалась, ещё можно было как-то скрывать правду. Говорить, что задержался на работе, отмечал день рождения с коллегами и так далее. Потом начались стажировки. Женам говорили, что отправляются на партийный семинар в Ярославскую область. Писать домой было нельзя. Звонить — в принципе, можно, но по факту нет.

«Партийные семинары» проходили в Керках, маленьком пыльном среднеазиатском городке советской Туркмении. Там дислоцировался 47-й Краснознаменный Керкинский погранотряд Среднеазиатского пограничного округа. Там нас тренировали перед командировками в Афган. Телефон был только в штабе, подходить к нему погранцы не давали: а вдруг будет звонить высокое начальство? Бойцы в конфликты не вступали. На то, чтобы конфликтовать и требовать не было сил. Возвращались с боевых учений на базу никакие: мылись, отдыхали, приходили в себя — и снова на занятия.

А жены ждали. Телефон становился центром их маленькой вселенной. Аппараты были тогда только стационарные, поэтому приходилось управляться с проводом и ставить телефон в самое удобное место, чтобы можно было быстро добежать до него, когда он зазвонит. А пока он не зазвонил, чтобы можно было гневно сверлить этот чертов аппарат взглядом. Дни складывались в месяцы, а мужья все не звонили и не звонили.

Возвращались из Афгана загорелые дочерна. Привозили болезни, которые жены воспринимали как венерические. Жаркий южный климат очень благоприятен для разгула антисанитарии и «пиршества» всяких паразитов. Не случайно в некоторых странах Средней Азии в ту пору детская смертность (до года) иногда достигала половины от числа новорожденных.

— Это что за хреновина? — оперативный дежурный отскочил от бойца, только что вернувшегося на базу из Афгана. С его лба свисал огромных размеров чирей.

— Да пошел ты! Мне откуда знать, что это? Черт, как я с таким жене покажусь? — убивался парень.

Бойца повезли к врачу. К другому. К третьему. Наши врачи, все как один, разводили руками. Тогда бедолагу доставили в профильный НИИ, где были хорошие медики.

— Пендянка, — заявил пожилой опытный доктор.

— Как, простите? — смущенно переспросил боец.

— Пендянка. Болезнь, переносимая насекомыми [14] «Пендянка», или «пендянская язва», лейшманиоз кожи (болезнь Боровского). Паразитарное заболевание, переносится москитами. Симптом пендянки — язва на лице. , — ответил доктор. — Откуда Вы прибыли?

— Алтай, — соврал сопровождающий. Даже врачу нельзя было сказать правду.

— Это вряд ли. Такое только в Средней Азии водится. Ничего, вылечим, — сказал врач и понимающе улыбнулся.

Для жены бойца попросили справку с названием болезни. Иначе в семье был бы грандиозный скандал.