Виссарион Григорьев - И корабли штурмовали Берлин

Трудно было смириться с тем, что не удается прервать переправу. Немцы продолжали отводить на левый берег пехотную дивизию, которую намечалось отсечь и разгромить на правом. Через несколько часов, сосредоточив дивизион Михайлова на передовых закрытых позициях, где находилась и плавбатарея, но не посылая больше катера к самому мосту, мы возобновили попытки разрушить переправу интенсивными огневыми налетами. Обстреливались также используемые противником дороги. Он нес, конечно, потери, его действия осложнялись, однако наша цель осталась недостигнутой. На исходе дня, закончив переброску своих частей, гитлеровцы сами взорвали мосты.

Никто не предъявил флотилии претензий в том, что она не сделала большего, чем смогла. Но итоги этих двух боевых дней, естественно, не дали большого удовлетворения, хотя наши люди, особенно экипажи бронекатеров, прорывавшихся к мосту, и проявили много мужества. И не хотелось утешать себя тем, что при самом успешном наступлении что-то могло не получиться.

Окружить лунинецкую группировку противника нашим войскам тоже не удалось, но удержать город враг оказался не в состоянии. 9 июля Лунинец был освобожден частями 61-й армии. Флотилия содействовала взятию города срочной переброской на подступы к нему одного полка 397-й стрелковой дивизии.

Вообще же к ликвидации этого узла вражеской обороны, прикрывавшего пинско-брестское и барановичское направления, имели отношения действия флотилии на всем пройденном участке Припяти. И в приказе Верховного Главнокомандующего, посвященном освобождению Лунинца, вновь были отмечены днепровцы. 2-я бригада речных кораблей удостоилась почетного наименования «Лунинецкая».

Все эти дни, чем бы ни приходилось заниматься, не оставляли мысли о Пинске.

Еще с момента выезда о Березины карта района Пинска постоянно была у меня под рукой. Впрочем, надобность заглядывать в нее возникала уже редко: в памяти успело прочно впечататься своеобразное расположение старинного города, стоящего между трех рек — Пины, Припяти и Ясельды — и непроходимых болот. Отчетливо представлять это помогали впечатления, оставшиеся от недельного пребывания тут четыре года назад.

Некогда Наполеон сказал, что военному человеку полезно присматриваться ко всякому незнакомому городу: не исключено, что когда-нибудь придется его брать. При знакомстве с Пинском в июне 1940 года мне не приходило в голову что-либо подобное. Но теперь оказалось полезным то, что я обследовал тогда довольно обширный Пинский порт, походил на катере и по Припяти, и по Пине. На Ясельду, правда, времени не хватило.

Характер местности позволял сухопутным войскам наступать на Пинск только с востока и северо-востока, вдоль шоссе и железной дороги, — на остальных направлениях путь преграждали болота. По воде же можно было подойти к нему с юга, иначе говоря — с тыла, что могло существенно облегчить овладение городом.

Стало уже обычным, что мы, не ожидая указаний штаба армии или фронта, сами готовили предложения о том, как использовать силы флотилии в предстоящих операциях. Разработкой таких предложений по Пинску наш штаб занимался с первых дней наступления на Припяти. Колчин с энтузиазмом воспринял идею высадки десанта непосредственно в городе. За пару ночей — днем надо было заниматься текущими делами — мы вместе обдумали и проверили расчетами зародившийся план.

Пополнявшаяся все это время флотилия должна была выйти на подступы к Пинску, имея в двух бригадах более 90 вымпелов (в том числе 21 бронекатер). Но в нашем плане отводилась важная роль и боевым единицам, пока еще не подошедшим к фронту, — дивизиону новых плавбатарей. Переход из Киева — около тысячи километров против течения — давался батареям, очень тихоходным и не рассчитанным на длительные плавания, труднее, чем мы ожидали, и дивизион двигался крайне медленно. А без дальнобойных 100-миллиметровых морских орудий, необходимых для поддержки десанта, высаживаемого в глубине расположения противника, наш план мог оказаться неосуществимым и даже гибельным. «Подоспеют ли плавбатарей?» — это волновало весь штаб.

8 июля, за день до освобождения Лунинца, капитан 2 ранга Колчин отправился к начальнику штаба 61-й армии с надлежаще обоснованным предложением включить в готовившийся приказ на овладение Пинском прорыв наших кораблей за линию фронта для высадки в черте города стрелкового полка с последующей переброской еще одного полка на захваченный плацдарм. Генерал-майор Пулко-Дмитриев отнесся к нашему предложению весьма заинтересованно. Предложение о десанте было принято.

Из полученного в ночь на 11 июля приказа командарма Белова мы узнали, что главный удар — вдоль железной и шоссейной дорог и с обходом Пинска с севера — нанесут дивизии правого фланга армии, в том числе 23-я и 397-я, переправленные через Припять нашими кораблями. А в десант, становившийся неотъемлемой составной частью плана взятия города, назначались два полка 415-й стрелковой дивизии полковника П. И. Мощалкова.

До высадки десанта оставалось меньше суток. На исходе ночи командирам обеих бригад флотилии был вручен боевой приказ, определявший их конкретные задачи. И уже после этого поступила радиограмма командира дивизиона плавбатарей капитана 3 ранга К. В. Максименко, подтверждавшая, что к утру дивизион подойдет к фронту. Что значило это донесение, какой камень свалился с сердца у меня, члена Военного совета и начальника штаба, объяснять не нужно.

Со стоянки «Каманина», замаскированного в устье Ясельды, Припять просматривалась вниз по течению километра на три. Когда с вахты доложили, что батареи показались из-за изгиба реки, мы с Боярченко поспешили на полуглиссере им навстречу. Похожие издали на громоздкие серые утюги, пять батарей медленно шли кильватерной колонной. Низкие борта сливались с темной, не освещенной еще солнцем водой, и казалось, что плывут одни орудия — длинноствольные, как на эсминцах, с широкими броневыми щитами. Как нужны были нам эти пушки, способные бить на двадцать с лишним километров!

Орудийные расчеты стояли в строю на палубах. На мостике головной батареи выделялась крупная фигура командира дивизиона Климентия Васильевича Максименко. Старый днепровец вел свои батареи плесами, памятными ему по лету сорок первого, когда Максименко командовал Припятским отрядом Пинской флотилии.

Плавбатарей включились в бригаду Лялько (десант в Пинске предстояло высаживать ей) и проследовали прямо в район назначенных им огневых позиций. На берегу я познакомил Максименко с обстановкой и ближайшей — уже сегодняшней! — боевой задачей. Комдив представил командиров батарей — капитана И. Ф. Дьяченко, старших лейтенантов А. И. Громова, В. И. Бирюкова, А. И. Тимофеева, младшего лейтенанта В. А. Запорожцева. Служили они на разных флотах, и большинство имело боевой опыт. Трое получили назначение к нам по выписке из госпиталей после ранений.