Виссарион Григорьев - И корабли штурмовали Берлин

Выслушав мой краткий доклад по ВЧ о том, что развертывание сил флотилии у кюстринского плацдарма закончено, начальник штаба фронта М. С. Малинин поинтересовался, какое у моряков настроение.

— С нетерпением ждем, — ответил я, — когда прикажете наступать!

— Теперь уже недолго ждать, потерпите, — обнадежил Малинин.

Тем временем «студебеккеры» увезли одиннадцать полуглиссеров — отряд лейтенанта Калинина — в район сосредоточения частей 9-го стрелкового корпуса генерал-майора И. П. Рослого, которому командарм 5-й ударной придал эти легкие корабли.

Дивизион катеров-тральщиков 1-й бригады — об этом попросил командарм Берзарин — включился в наведение новых переправ: требовалось буксировать к ним мостовые конструкции. Работы велись днем и ночью, часто под бомбежками. Пятнадцать днепровцев, отличившихся здесь, первыми на флотилии за время Берлинской операции удостоились боевых наград еще до начала наступления. Начальник инженерных войск армии особо отметил действия экипажа старшины 1-й статьи Филиппа Вопилова. Его тральщик, хорошо помогая мостовикам, вдобавок сбил два фашистских самолета.

Вновь побывав у Лупачева, я удостоверился, что он разворачивается энергично. Задачи у него были интересные: сначала — огневые, а затем — брать Фюрстенберг, прорываться в канал Одер — Шпрее… Перед наступлением, получив по телеграфу приказ из Москвы, я объявил капитану 3 ранга Лупачеву и его замполиту капитану 3 ранга Завернину, что их дивизион преобразован в 3-ю бригаду речных кораблей, а они стали соответственно комбригом и начальником политотдела.

В дивизионах, отрядах, изготовившихся к бою, зачитывались обращения Военного совета фронта и Военного совета флотилии. Где-нибудь поблизости от позиций кораблей, замаскированных в прибрежных зарослях, моряки собирались на короткие митинги. Так бывало и на берегах Березины, Припяти, а теперь горячие матросские клятвы выполнить до конца свой воинский долг звучали у Одера. И всем хотелось повторить слова, ставшие нашим боевым девизом: «Днепровцы, вперед, на Берлин!»

В каждом подразделении выступал кто-нибудь из восьми моряков, на форме которых недавно засияли Золотые Звезды Героев.

7 марта 1945 года звание Героя Советского Союза было присвоено командиру нашего первого десантного отряда младшему лейтенанту Николаю Чалому — посмертно, а также заменившему его главному старшине Геннадию Попову и еще девяти морским пехотинцам — Владимиру Канарееву, Владимиру Кириллову, Леониду Куколевскому, Галляму Мурзаханову, Михаилу Пономареву, Николаю Сикорскому, Александру Столярову, Григорию Тупицыну и Александру Фирсову. Кириллову и Мурзаханову, уволенным по состоянию здоровья в запас, предстояло получить награды на родине. Остальные восемь моряков продолжали службу на флотилии — в ротах берегового сопровождения и в составе корпостов корабельных соединений, и незадолго до берлинской битвы я вручил им от имени Президиума Верховного Совета СССР ордена Ленина и Золотые Звезды.

Газета флотилии «Красный днепровец» напомнила в те дни о подвигах героев, познакомила с их делами молодых моряков. И уже то, как встречали бывалых воинов на митингах перед новыми боями, говорило о воодушевляющей силе их примера.

14 апреля войска, развернутые на кюстринском плацдарме, начали разведку боем — одним усиленным батальоном от каждой дивизии первого эшелона, а на некоторых участках и более крупными силами. В связи с этим перед флотилией были поставлены дополнительные задачи. 8 бронекатеров 1-й бригады поддерживали огнем батальоны 9-го стрелкового корпуса армии Берзарина. В полосе армии Чуйкова бронекатера и канлодки 2-й бригады подавляли огневые точки противника, мешавшие продвижению батальонов 4-го гвардейского стрелкового корпуса.

Вклиниваясь в первую полосу вражеской обороны, атакующие батальоны занимали более выгодные исходные позиции для решительного наступления.

Разведка боем продолжалась и на следующий день. Части 9-го корпуса продвинулись местами на пять километров. Корабли, получая новые целеуказания, переносили огонь все дальше. Одновременно были пристреляны основные цели, назначенные днепровцам по плану артподготовки перед общей атакой пехоты. Корабли участвовали также в прикрытии переправ через Одер, где тоже хватало горячей боевой работы. Отряд катеров ПВО старшего лейтенанта Н. М. Вайтюляна (бывший командир оставшегося на Пине «Каманина») сбил за два дня 6 фашистских самолетов.

К вечеру 15-го орудийная канонада стихла. Как стало потом известно, это сбило гитлеровцев с толку: они уже было решили, что наша крупномасштабная разведка боем перерастет без всякой паузы (так было в Висло-Одерской операции) в генеральное наступление, и стали выдвигать к переднему краю резервы, которые вскоре попали под огонь небывалой еще плотности и силы.

У нас все чувствовали, что затишье предгрозовое и до начала наступления на Берлин остаются, очевидно, считанные часы. Я представлял, как должен быть занят в этот вечер начальник штаба фронта, и все же решился позвонить ему и попросить разрешения прибыть на три-пять минут. Генерал-полковник Малинин обычно безотказно принимал меня с такими краткими докладами, быстро решая возникшие вопросы, а попутно что-то советовал, в чем-то ориентировал.

— Приезжайте, жду, — ответил Михаил Сергеевич.

Через полчаса я был у знакомого уже, обвитого плющом домика на окраине маленького городка недалеко от Кюстрина. Адъютант сразу же пригласил к генерал-полковнику.

Докладывал я предельно сжато, но Малинин стал спрашивать о разных деталях, и я понял — можно не так уж торопиться. Потом он сказал, что командармы и комкоры довольны первыми стрельбами моряков на Одере. Михаил Сергеевич был как-то подчеркнуто спокоен. Таким он становился, наперекор всем обстоятельствам, именно тогда, когда на фронте начинались важные события. Меня всегда восхищало его умение так организовать работу фронтового штаба, что в самые напряженные моменты дело шло будто само собой.

Генерал-полковник дал указания, касавшиеся действий флотилии уже в ходе наступления, не назвав, однако, никаких сроков. Я встал, собираясь уходить, — пять минут истекли.

— Погоди, Виссарионыч, — остановил меня Малинин. — На корабли еще успеешь. Людям и на войне когда-то нужно поговорить не только о срочных делах.

Он поднялся из-за стола, прошелся по комнате и остановился у распахнутого окна — было уже тепло, как у нас в мае.

— Весна пришла, — негромко заговорил Михаил Сергеевич. — И какая весна! Осталось шестьдесят километров до Берлина… А у меня все еще стоит перед глазами лето сорок первого, фронт под Смоленском, Ельня, потом бои под Москвой, Сталинград… До чего же было тяжело, как дьявольски силен был враг!..