Том Шон - Вуди Аллен. Комик с грустной душой

«Одержимость опасна, но она является важным элементом комедии».

В «Великой Афродите» нет никакого риска поворота на 180 градусов, ведь персонаж Сорвино находится под неусыпным покровительством. Фильм повторяет игру с названиями ее порно фильмов: «Бобровый патруль», «Волшебная киска», хотя самая великолепная вещь, касаемо игры Сорвино, заключается в ее полном отказе от понимания, что ее характер находится под покровительством. Она играет невежественно о том, как играть невежество. «Игру Сорвино отличает ее отказ дать персонажу лежать неподвижно и мурлыкать как создание чьей-то фантазии, — написал Энтони Лэйн в New Yorker. — Господство Сорвино в фильме практически неприлично; она заставляет всех остальных выглядеть апатичными и безразличными к жизни». На премии Оскар того года Сорвино выиграла в номинации на лучшую актрису второго плана, она выиграла у сильных соперниц, таких как Кейт Уинслет в роли Марианны Дэшвуд в «Разуме и чувствах» и Джоан Аллен в роли Пэт Никсон в фильме «Никсон». Это был четвертый раз, когда актриса получала Оскар за фильм Вуди Аллена.

Аллен всегда мечтал однажды сделать мюзикл, и во время работы над «Энни Холл» он предложил своему соавтору Маршаллу Брикману сделать одну сцену полностью пропетой. Его желание удвоилось благодаря благожелательности зрителей, которое он заработал «Пулями над Бродвеем», и высокой оценке голливудского сообщества, выраженной Оскаром для Мирны Сорвино в «Великой Афродите». «Все говорят, что я люблю тебя» стал алленовской версией пропетой и протанцованной «игристой комедии» со звездным составом, такими фильмами он упивался в юности, в них «никто никогда не лезет в карман за верным словом, и в конце все хорошо заканчивается. После двойного киносеанса, с которого ты вышел в 4 часа вечера, внезапно начинают гудеть горны, и светить солнце, и на улице 30 градусов жары. Из-за Фредерика Марча и Дугласа Фэрбенкса лично я почувствовал, что хочу повзрослеть, переехать на Манхэттен и жить такой жизнью. Я хотел открывать шампанское, иметь белый телефон и создавать шуточки, которые всегда наготове».

Его главной инновацией было включение элемента обыденной реальности: он хотел, чтобы все его актеры использовали те голоса, которые они используют, когда поют в душе. Он не стал никому из них говорить, что это будет мюзикл, до того, как они заключили контракт. «Если этот человек может петь — отлично, если не может, это тоже хорошо, — сказал он. — Важной была не техника, потому я хотел неподготовленные голоса». Только Дрю Бэрримор озвучили, после того, как она убедила Аллена, что ее пение было слишком отвратительным даже для реалистичного пения, за которое он ратовал. И Голди Хоун, и Эдвард Нортон на самом деле хорошо пели, и он сказал им, чтобы они сделали свои голоса более грубыми, чтобы они звучали, как голоса обычных людей.

Танцевальные номера, поставленные Грасиэлой Даниэле, которая ставила греческие танцы в «Великой Афродите», были сняты одним длинным кадром, в котором использовалось очень мало крупных планов, точно на такой же манере съемки настаивал Фред Астер, он хотел, чтобы было видно всех танцоров. «Это все, чего я хотел: прямые, простые сцены, и никаких склеек, — объяснял Аллен, который необычно для себя отлично проводил время на съемках этого фильма, — но, когда я показал его Харви Вайнштейну, который заплатил за него кучу денег не глядя, ему он не понравился. Обычно ему мои фильмы нравятся. Всегда, когда я ему показывал свой фильм, он ему нравился. Но с этим фильмом он попал в группу людей, которые считают, что в мюзикле люди должны уметь петь. Но в конце концов, он ему понравился. А я был так недоволен. Он хотел, чтобы я убрал одно ругательство, когда они говорят „ублюдок“, потому что тогда он мог бы показать картину в Радио Сити Мюзик Холле. А я просто взял и не убрал это слово. Я не так свои картины делаю. Так что в конце концов он был славным парнем и спокойно выпустил фильм».

Как будто чтобы показать, насколько Аллен хочет ублажать зрителей в этот момент своей карьеры, «Все говорят, что я тебя люблю» подражает его самому успешному фильму к тому моменту: «Ханна и ее сестры». Это семейный альбом, сконцентрированный вокруг зажиточного семейства с Верхнего Ист-Сайда, состоящего из адвоката Боба Денбриджа (Алан Алда) и его жены-либералки Стеффи (Голди Хоун). Как и в «Ханне», у нас есть куча сестер, в этот раз их четыре, Лэйн и Лора (Габи Хоффман и Натали Портман), Скайлар (Дрю Бэрримор), мягкая светская девушка, обрученная с Холденом Эдварда Нортона, и Ди Джей (Наташа Лионн), умудренная опытом 13-летняя рассказчица фильма. «Честно говоря, — начинает она, — мы не обычная для музыкальной комедии семья. По крайней мере, потому что мы богатые. И мы живем здесь, на Парк Авеню в большой квартире-пентхаусе». Все хорошо, кроме одного: они в точности тот тип семейства, которую вы ожидаете увидеть в музыкальной комедии, по крайней мере в той, которая у Аллена в голове, и роскошь существования Дендриджей частично приводит к легкомысленности, которая обрамляет фильм. Это получился в меньшей степени мюзикл, чем в его мечтах, — это его суррогатная версия чувств, которые вызывали такие фильмы в его детстве. Весь фильм состоит из мелизмов — это неописуемо добрая фантазия, кажется, что указания по ее созданию давали метелкой для смахивания пыли.

То, что фильм имел половинчатый успех, может нам сказать, насколько связаны с реальностью его комедии. Старые мюзиклы 1930-х могли доставать до неба, но в их видении пентхаусной утонченности не было ничего ценного. Они громко воспевали свое видение счастья для зрителей, которым нужен был эмоциональный подъем так же, как им нужен был обед. Аллен чудесно уловил эту дихотомию в «Днях радио», его почти-мюзикле 1987 года, в котором ясные полеты фантазии имели корни в реальности дождливого загородного Рокавея. От чего освобождают богачи из «Все говорят, что я люблю тебя»? Что заставляет их петь? В любой момент, когда позолоченный мир Дендриджей сталкивается с крупицами внешней реальности, в фильме начинается живая кутерьма. Это прекрасная версия Makin’ Whoopee, спетой в больнице всеми медсестрами и пациентами, использующими свои койки на колесиках и инвалидные коляски точно так же, как Астер использовал свои шляпу и трость, которые намекают на радостную вульгарность, которую Мел Брукс мог добавить в свое поведение. Там также есть уморительная игра Тима Рота в роли бывшего заключенного, которого Стеффи пригласила в дом Дендриджей в качестве шага против тюремной реформы, который вскоре использует спортивную машину Скайлар для других ограблений. «Ты можешь подбросить меня на угол Парк Авеню и 93-ей?» — спрашивает Скайлар, когда они едут по дороге, преследуемые полицейскими.