Джошуа Грин - Здесь восходит Солнце. Духовные и музыкальные поиски Джорджа Харрисона

Записав вокальные и инструментальные партии Джордж попросил всех освободить студию, предпочитая закончить работу в одиночестве. Он хотел использовав в записи звучание оркестра, и для этого пригласил музы. кантов из оркестра лондонской филармонии. Звучание арфы и других струнных инструментов, гонга и тимпанов постепенно набирало силу и к финалу достигало своей кульминации.

Наконец микширование подошло к концу, и был вполне удовлетворен звучанием голосов в инструментальном сопровождении. Джордж записал новую песню «Говинда» на кассету, и Шьямасундар отправил ее Прабхупаде в Лос-Анджелес.

В то утро, когда преданные Лос-Анджелеса получили посылку, Прабхупада как всегда зашел в храмовую комнату, чтобы провести утреннюю программу. Из всех динамиков храма лилась новая песня Джорджа Харрисона «Говинда». По телу учителя пробежала дрожь, его голова качалась из стороны в сторону, из глаз хлынули слезы. Песня закончилась.

«Все в порядке?» — спросил он с улыбкой и приступил к лекции.

Позже он сказал своим ученикам: «Пожалуйста, пусть эта музыка звучит каждый день во время приветствия божеств». С того дня песня «Говинда» стала неотъемлемой частью утреннего ритуала во всех храма» Кришны, которые Прабхупада открывал по всему миру Вскоре «Эппл Рекордс» выпустили сорокопятку, и песня «Говинда» стала занимать первые места в списках лучшйх песен.

«Откуда взялась эта песня?» — спросил Гурудаса один лондонский репортер.

«Песня была создана в то время, когда наша вселенная переживала Сатья-югу, или Золотой Век, и дошла до нас из глубины веков благодаря преемственности достигших реализации учителей», — ответил Гурудас. В его голосе не было ни капли иронии.

«О!» — сказал репортер и тут же отошел от него.

Джордж никогда не считал себя миссионером, но к концу того же года самая древняя поэма в мире стала неотъемлемой частью повседневного ритуала, который совершали тысячи преданных во всем мире, а также хитом, неизменно занимавшим первое место в десятке лучших песен в Европе.

Наступила весна 1970 года. Фрайар-парк расцвел, превратившись в символ духовных поисков Джорджа: это поначалу заброшенное место постепенно раскрывало все свои секреты, один за другим. Гуляя по парку, он время от времени натыкался на какое-нибудь новое изречение, нацарапанное на ржавой табличке или на камне. «Не рассматривай друга в микроскоп. Тебе известны его слабости и недостатки — будь к ним снисходителен!»

Джорджа забавляли эти маленькие чудачества Криспа, отражавшие, однако, его мудрость. Он использовали его изречения в своих песнях. Иногда он сидел на стене или на ступеньках с гитарой в руках и играл что-то из новых мелодий.

«Как сказать по-другому „оскверненный“», — окликал он Шьямасундара.

«Загрязненный?» — откликался Шьямасундар.

«Да, загрязненный», — Джордж добавлял слово к тексту сочиняемой песни, затем экспериментировал с высокими нотами до тех пор, пока его голос не срывался, тогда он качал головой, удивляясь собственному легкомыслию.

Джордж нередко покупал саженцы и растения для парка у некоего Конрада Энгберса, владельца соседнее оранжереи. Вот что тот вспоминал о первом визите Джорджа.

«Ну, как идут дела?» — спросил Джордж.

«Так себе», — ответил Энгберс.

«Я тебе немного помогу», — сказал Джордж и скупил все имевшиеся у него в запасе саженцы. Время от времени Джордж пешком спускался с холма на рынок, где у Энгберса был лоток. Он терпеливо дожидался своей очереди, не претендуя на особое к себе отношение. Увидев приятеля, Энгберс ненадолго закрывал лавку, и они садились за столик соседнего кафе, оба в рабочей одежде, и беседовали на тему трав и растений.

«Такой добрый человек, — вспоминал Энгберс, — простой и искренний, воистину человек с большим сердцем» [123].

Иногда Джордж просто бродил по Фрайар-парку в одиночестве, напевая песни или воспевая молитвы. В зависимости от своего настроения он вывешивал на башне один из двух флагов: знамя со знаком ОМ — это означало, что все хорошо и у него отличное настроение, и с черепом и костями — в другие дни. Он крайне редко делился со своими друзьями-преданными проблемами, возникавшими в его отношениях с Пэтти, или же своей печалью по поводу того, что «весь мир рассматривает его в микроскоп». Преданные были его убежищем от подобных мирских испытаний. Ведь это были чистые люди, и. в отличие от других, с которыми ему приходилось иметь дело, они не гонялись ни за славой, ни за богатством, ни за наслаждениями.

У Джорджа были друзья по рок-н-роллу и трансцендентные друзья, и он предпочитал их не смешивать.

«Джордж говорил, что ему больше не доставляет удовольствия быть рок-звездой, — вспоминал Гурудас, — и что ему не нравится тусоваться с музыкантами, которые стремятся к „бесконечным наслаждениям“. Он упоминал имена своих настоящих друзей, таких как Том Петти, Эрик Клэптон и Боб Дилан, считая, что они более благостные, чем его непосредственное окружение. Он действительно говорил, что ощущает пустоту и что „именно так и происходит в материальной жизни“. Он говорил, что больше не хочет заниматься ерундой и записывать глупые пластинки. Мы пришли к выводу, что оторвавшаяся от Бога душа, подобно белке в колесе, без конца кружится по одному и тому же кругу перерождений».

Джорджу также приходилось крутиться в материальном мире, но он носил вокруг шеи изящные четки, вырезанные из дерева «туласи», которое в Индии почитают как священное. Всякий раз, когда он смотрел на себя в зеркало, это скромное украшение напоминало ему о том, что внутри него сокрыто другое «Я», и помогало ему поддерживать это осознание на протяжении всего дня.

Новички, осознавшие Кришну, носили лишь один ряд туласи, ученики, прошедшие посвящение, — три ряда. Джордж носил два ряда туласи, считая себя серьезным, но не абсолютным последователем Кришны. Он оставлял за собой свободу духовного выбора.

Впоследствии об этом вспоминала Оливия Харрисон, отмечая, что Джордж мог с одинаковой легкостью приводить цитаты из фильма Мэла Брукса «Продюсеры» и из «Бхагават-гиты». Столь легкий переход от шутки к мудрости иногда приводил преданных в замешательство, как это однажды случилось во время посещения его бывшего дома в Эшере: преданные обнаружили, что между изображениями полубогов Ганеши и Сарасвати Джордж поместил знаменитый плакат с сидящими за столом собаками, курящими сигары и играющими в покер.

Джордж часто тихо повторял святые имена, погрузив руку в мешочек для четок. «Ты повредил руку?» — спрашивали его люди. Это так часто повторялось, что он начал отвечать: «Да, да. Я попал в аварию». Ведь всем не объяснишь, что он воспевает санскритские имена Бога, перебирая деревянные четки [124].