Алла Кирилина - Неизвестный Киров

По возвращении в Ленинград Котолынов поступил учиться в Ленинградский физико-механический институт на химико-физический факультет. Во время учебы в 1933 г. прошел партийную чистку.

5 декабря 1934 г., вскоре после убийства С. М. Кирова, Котолынов был арестован органами НКВД СССР.

15 декабря 1934 г. Партколлегия КПК при ЦК ВКП(б) (вместе с другими) заочно исключила его из партии «как контрреволюционера». 28–29 декабря 1934 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила И. И. Котолынова к высшей мере наказания. Он обвинялся «в участии в контрреволюционной террористической группе и совершении террористического акта в отношении С. М. Кирова», 29 декабря 1934 г. был расстрелян.

3 июля 1962 г. КПК при ЦК КПСС было получено заявление от сына И. И. Котолынова — Панпурина В. А., в котором он просил реабилитировать отца. Это обращение тогда не получило положительного разрешения. В феврале 1988 г. вновь поступило заявление от т. Панпурина, в котором он просит «узнать, наконец, кто же был мой отец: честный коммунист или „враг народа"». В заявлении Панпурин сообщает, что его мать (умерла в 1957 г.) в январе 1935 г. была исключена из партии и ей было предложено выехать из Ленинграда. Мать — Долгих В. Я., пока не реабилитирована в партийном отношении. Сам Панпурин В. А. в настоящее время является старшим преподавателем кафедры эстетики и этики Уральского государственного университета, член КПСС с 1966 г.

Пленум Верховного суда СССР 30 ноября 1990 г. приговор в отношении И. И. Котолынова отменил и дело прекратил за отсутствием в его действиях состава преступления.

И. И. Котолынов до ареста был студентом Ленинградского физико-механического института.

1934 года, декабря месяца 19 дня, Следователь по важнейшим делам при Прокуроре Союза ССР ШЕЙНИН допрашивал нижепоименованного в качестве обвиняемого с соблюдением ст. ст. 135–138 Уг. Процесс. Кодекса

КОТОЛЫНОВ, Иван Иванович

Сведения имеются в деле.

На заданные мне вопросы отвечаю:

Показания, данные ранее, подтверждаю. Я видел НИКОЛАЕВА в последний раз летом, 1932, или 1933 года, встретив его в райкомовской столовке. При этой встрече я с НИКОЛАЕВЫМ не вел никаких политических разговоров.

Вместе с тем я признаю, что состоял в организации и был одним из руководителей Ленинградской группы. Я поддерживал связь с РУМЯНЦЕВЫМ и ТОЛМАЗОВЫМ; со мною встречались ЗВЕЗДОВ, АНТОНОВ. Я подтверждаю, что и в прошлом я был одним из руководителей оппозиции и теперь вокруг меня объединялись бывшие участники этой оппозиции.

С НИКОЛАЕВЫМ у меня не было вражды и у него нет причин меня оговаривать, точнее я этого не припоминаю.

Я признаю, что наша организация несет политическую и моральную ответственность за выстрел НИКОЛАЕВА. Нами создавались такие настроения, которые объективно должны были привести к террору в отношении руководителей партии и правительства. Как активный член этой организации я и лично несу за это ответственность.

Мое заявление о вступлении в партию, поданное в 1928 году, предварительно редактировал КАМЕНЕВ к которому я пришел посоветоваться. Это заявление было двурушническим и заявление было по существу обманом партии. КАМЕНЕВ, редактируя это заявление — способствовал мне в этом обмане.

В дальнейшем этот обман партии с моей стороны продолжался, т. к. я не порвал с оппозицией.

О том, что ЗИНОВЬЕВ и КАМЕНЕВ и их свита руководят из Москвы нашей организацией я мог догадаться и предполагать, т. к. они продолжали связь с нами. Я, например, читал письмо ЗИНОВЬЕВА к РУМЯНЦЕВУ.

Уточняю, что мы создавали такие настроения, которые могли объективно привести к террору. Я лично, как член этой организации и один из ее руководителей также несу частично за это ответственность.

Прочитано, записано верно: КОТОЛЫНОВ

СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО В/Д — ШЕЙНИН

ПРОКУРОР СОЮЗА ССР — АКУЛОВ

ЗАМ. ПРОКУРОРА СОЮЗА ССР — ВЫШИНСКИЙ

от Ивана Ивановича Котолынова

Ознакомившись с обвинительным заключением, я должен сообщить следующее:

1) О существовании контр-революционной террористической подпольной группы из числа участников бывшей зиновьевской группы мне ничего не было известно и к такой группе я лично не принадлежал. Я принадлежал к нелегальной группе бывшей зиновьевской оппозиции.

2) Во время следствия и сейчас я утверждаю, что ни политических настроений, ни политических взглядов Николаева я совершенно не знал, также я не знал принадлежал ли он к зиновьевской оппозиции или нет, тем более я не знал принадлежал ли он за последнее время к группе бывшей зиновьевской оппозиций.

Но доверяясь следствию, которое утверждало, что Николаев принадлежал к зиновьевской оппозиции и работая в Бюро боевого землячества и Истомола, где он все время вращался среди бывших оппозиционеров и находился под их сильным влиянием, то в таком случае я заявил, что политическая ответственность за поступок Николаева лежит на нелегальной группе бывшей зиновьевской оппозиции, в которой культивировались озлобленные настроения против партруководства и которые могли объективно среди горячих голов породить террористические настроения. Причем совсем неважно кто был бы этой горячей головой Николаев, Сидоров или Петров.

Что касается показаний Николаева обо мне есть просто ложь, клевета или бред сумасшедшего.

[подпись Котолынова]

27/XII 1934 г.

Николаев: Ты обещал билет мне доставать по своей линии. Ты сказал «я пойду достану»…

Соколов: Да. это я сказал, что пойду достану билеты, потому что надеялся достать билеты в Облисполкоме.

Председатель: Вы знали, что НИКОЛАЕВ имеет террористические настроения?

Соколов: Знал.

Председатель: Знали, что эта группа, куда входит НИКОЛАЕВ, имеет террористические настроения?

Соколов: Знал.

Председатель: Перерыв на один час.

Председатель: Подсудимый КОТОЛЫНОВ, признаете себя виновным в предъявленных обвинениях?

Котолынов: Нет, не по всем пунктам.

Председатель: По каким пунктам признаете себя виновным.

Котолынов: В принадлежности к зиновьевской к/р. организации — я признаю себя виновным, в остальном не признаю.

Председатель: В принадлежности к организации в качестве рядового члена организации и в качестве одного из руководителей организации?

Котолынов: Работая по комсомольской линии, я продолжал оставаться также руководителем и до последнего конца. В состав ленинградского центра я не входил и о существовании такого центра я совершенно не знал.