Алла Кирилина - Неизвестный Киров

Все сведения о планах и намерениях подобных организаций ложились на стол наркома НКВД. Туда же поступали и данные советской резидентуры, разбросанной по всей Европе. А они гласили, что готовится покушение на высшее руководство СССР. Можно ли было тогда на эти сведения не обращать ни малейшего внимания? Разумеется, нет. Ведь именно в 1934 году погибли в Марселе от рук террористов французский премьер-министр Л. Барту и король Югославии Александр.

Поэтому соответствующие службы в Советском Союзе придавали сообщениям из-за рубежа о проникновении террористов на нашу территорию особое значение. Об одной из таких операций по их поимке в Ленинградской области мне рассказывал мне сотрудник ОРУДа Ленсовета А. П. Пачинский: «Это было летом 1934 года. Ночью меня срочно вызвали на службу. И предложили незаметно в сторону Сестрорецка провести несколько машин, в которых находились военные. В мою машину сел Фриновский. [359] М. Фриновский — один из заместителей наркома НКВД СССР. Сначала я этого не знал. Но когда приехали наместо, нам сообщили, что белогвардейцы-террористы, обученные всем приемам стрельбы, заброшены в Ленинград убить Кирова, а на его похоронах совершить теракт против Сталина. В операции приняло участие около четырех тысяч человек. Нам дали словесные портреты террористов, но взять их не удалось. Они были обнаружены железнодорожной охраной и при перестрелке скрылись». [360] Архив автора книги.

Эти воспоминания подтверждаются и Р. О. Поповым. Последний приводит даже такую деталь: за какие-либо сведения о террористах местным Жителям обещали корову. Ныне документально подтверждено: летом 1934 года по каналам РОВСа (Российского общевоинского союза) через Финляндию пытались перейти границу СССР член НТС Г. Н. Прилуцкий и его напарник. Чудом избежав ловушки НКВД, они возвратились за границу. [361] Народно-трудовой союз о своем прошлом, задачах, идеологии // Родина. 1992, № 10. С. 8.

В связи с этими фактами не приходится удивляться, что сразу же после убийства Кирова в качестве одной из версий сотрудники НКВД Ленинграда стали разрабатывать Николаева как одного из лиц, связанных с белогвардейцами за рубежом.

Отсюда и вопросы, которые поздно вечером 1 декабря по телефону задавал Г. Г. Ягода Ф. Т. Фомину, заместителю начальника Ленинградского управления НКВД: «Одежда Николаева импортного или советского производства? А кепка? Нет ли на ней иностранного клейма?»

Отсюда и «красный террор», когда практически без суда и следствия были расстреляны 103 человека, нелегально прибывших в Советский Союз из Польши, Румынии, Финляндии, Литвы якобы для участия в подготовке теракта против Кирова. В действительности же причины их возвращения были разные: у одних — тоска по Родине, у других — воссоединение с родными и близкими. Среди, расстрелянных оказались и те, кто вообще не покидал пределов страны. Тех, кто жаждал мести, были единицы.

Александр Орлов в книге «Тайна сталинских преступлений» называет «басней» причастность ста четырех казненных белогвардейских террористов к убийству Кирова. И с этим вполне можно согласиться. Но совершенно ошибочным является его утверждение, что «сто четыре человека никак не могли одновременно скрываться в Ленинграде. Все это выглядело тем более подозрительно, что, вопреки обыкновению, газеты, сообщая об их казни, не упомянули даже их имен». [362] Орлов А. Тайна сталинских преступлений. Нью-Йорк, 1953. С. 19. Увы, но последняя фраза не что иное, как обыкновенная ложь. Не знаю, какую цель преследовал беглый сотрудник НКВД, сообщая ее читателю. Во-первых, 103 расстрелянных проживали не только в Ленинграде, но и в Москве, Киеве, Минске. (Кстати, и приговор приводился в исполнение во всех этих городах.) Во-вторых, все их имена были названы в сообщениях НКВД СССР, опубликованных в газетах 6, 8, 11,18 декабря.

Сегодня можно лишь сожалеть об отсутствии открытого судебного процесса и тщательного расследования по делу каждого из 103 человек. Но несомненно одно: указанные расстрелы являлись ярким примером политики «красного террора». Убили одного — расстреляем 100 человек. И террор этот свидетельствовал: самой первой версией чекистов, которую они воспринимали как аксиому, было предположение, что убийство Кирова совершил человек, связанный с белогвардейским движением. Именно так оценивали свершившееся как простые люди, так и видные деятели партии.

«Смерть тов. Кирова — тяжелая утрата для рабочих, — говорил в Москве на митинге на заводе имени Сталина токарь Титов. — …Безусловно, в этом убийстве участвовала заграница».

А вот высказывание Николая Ивановича Бухарина: «Не могла это сделать иностранная разведка. Они не допускают, чтобы их людей могли арестовать. Быть может, фашисты из группировки Геринга или Розенберга». [363] Вестник Верховного Суда СССР. 1991, № 5. С. 15.

Совершенно противоположную точку зрения высказал издававшийся за рубежом (в Париже) «Социалистический вестник» 20 декабря 1934 года. Он поместил корреспонденцию из СССР автора, скрывшегося под псевдонимом «Т». «В заговор белогвардейцев, — писал неизвестный из Москвы, — здесь не верит никто» [364] Социалистический вестник. 1934, 20 дек. № 23–24. С. 22. . Правда, эту версию похоронили в декабре 1934 года, и больше она уже никогда не всплывала. С другой стороны, эти расстрелы, а также слова правительственного сообщения: «подосланного врагами рабочего класса» создавали атмосферу подозрительности, беспощадной ненависти и страха. И это нашло свое отражение в выступлениях на митингах, в печати, по радио.

Уже 2 декабря «Ленинградская правда» привела первые отклики на трагедию в Смольном. «Велика и обаятельна была личность Кирова — большевика, вождя, друга миллионов трудящихся», — писали в газете А. Афиногенов и Вс. Иванов. «Горе — врагам» — под таким заголовком в том же номере была помещена статья, подписанная группой писателей — М. Зощенко, О. Форш, М. Слонимским, А. Гитовичем, В. Кавериным, Е. Шварцем, Н. Заболоцким, В. Саяновым, А. Гореловым, В. Кетлинской и другими. «Предательски убит Киров, — говорилось в статье. — …В восемнадцатом году наемники интервентов убили Урицкого… Сраженный врагами пал Володарский. В грудь Великого Ленина вошла отравленная пуля террористов». Были и такие заголовки: «Удесятерим нашу бдительность», «Пал жертвой террористического акта», «Требуем суровой кары», «Подлая рука контрреволюционного заговорщика». Эти статьи отражали настроения рабочих «Красного путиловца», «Северной верфи», «Электросилы».

В ночь на 2 декабря 1934 года в механическом, 3-м цехе «Красного Путиловца» состоялся траурный митинг, посвященный памяти Кирова. Сообщение на нем сделал Карл Отс — директор завода. Он приехал прямо из Смольного, где находился с 15.00 1 декабря. Там он принимал участие в совещании у Чудова, а затем во всех совещаниях, посвященных трагическим событиям первого декабря. Еще до приезда правительственной комиссии из Москвы ленинградское руководство приняло решение — провести траурные митинги в вечерних и ночных сменах на всех крупных предприятиях, с сообщениями на них выступали секретари райкомов и директора предприятий — участники совещания у Чудова.