Владимир Крючков - Личное дело.Три дня и вся жизнь

Длительное время на высших партийных и государственных постах Болгарии находился Тодор Живков — ветеран коммунистического и рабочего движения, много сделавший для своего народа, для развития болгаро-советской дружбы.

Касаясь деятельности Т. Живкова в целом, хотелось бы отметить, что отдельные его шаги представлялись импульсивными, эмоциональными и, как следствие, недостаточно взвешенными. От некоторых инициатив впоследствии он отказывался сам. (Вопрос о возможном статусе Болгарии как шестнадцатой по счету республики Советского Союза.) Видимо, и сам Т. Живков понимал свой недостаток. В Советском Союзе в период антиалкогольной кампании получила хождение история о том, как в Болгарии одно время законом запретили заниматься традиционным изготовлением в личных хозяйствах крепких спиртных напитков, но, когда убедились в никчемности и даже вреде этой меры, пошли на отмену запрета. Об этой истории поведали Горбачеву, процитировав намеком вывод Живкова: «Плохой тот водитель, который не умеет давать задний ход».

Запомнилось мне выступление Т. Живкова на одном из съездов КПСС в Кремле. Заканчивая приветственное слово, он сказал: «Братушки, так держать!» Зал взорвался овацией, одобрительными возгласами. И дело было не в совете Живкова — так держать. Коммунисты всегда «держали» так, как определялось на съездах. Болгарское слово «братушки» тронуло сердце делегатов, запало в души, вошло в русскую речь своей проникновенностью. С тех пор и у нас повелось при встречах с болгарами называть их теплым словом «братушки».

Русские люди сохраняют глубокое чувство любви и уважения к болгарскому народу.

Я испытываю почти физическую боль, когда думаю о Кубе и анализирую нашу политику по отношению к ней.

Волей-неволей на эту страну в последние более чем три десятилетия смотришь через призму многогранной энергичной деятельности ее первого руководителя.

Есть личности, которые в силу своей исторической значимости и индивидуальных особенностей надолго остаются в делах и памяти человеческой, переживают время, в котором живут, не оставляют безразличными к себе ни друзей, ни врагов. Они становятся нетленной политической, духовной ценностью не только для своей страны, но и мира в целом.

К таким личностям я отношу Фиделя Кастро Рус, лидера кубинской революции середины XX века, вождя кубинского трудового народа, человека, радикально изменившего историю Кубы и через свою относительно небольшую по численности населения и территории страну оказавшего заметное влияние на жизнь многих стран и даже континентов.

В январе 1967 года с группой товарищей я провел отпуск на Кубе и впервые увидел эту страну, соприкоснулся с жизнью ее народа. Тогда мне не довелось лично познакомиться с Фиделем Кастро. Правда, дважды видел и слышал его: один раз на центральном стадионе в Гаване во время бейсбольного матча, а в другой — на массовом митинге в небольшом городке недалеко от кубинской столицы.

Говорил Кастро зажигательно, увлекательно, не было монотонности даже в отдельной фразе. Владел аудиторией, казалось, беспредельно, чему способствовали выразительные жесты, мимика лица и умные, живые глаза Фиделя. Все свидетельствовало о высочайшей природной культуре человека, ставшего во второй половине сложного, жестокого и малопредсказуемого XX века кубинским лидером.

После нам подробно изложили содержание речи.

Кастро говорил о тяжелой, но славной борьбе кубинского народа за свободу и человеческие условия жизни, объяснял, что такое социализм, тепло высказался о Советском Союзе, остро критиковал политику Вашингтона. «Американский империализм стремится задушить кубинскую революцию. Не выйдет! Мы выдержим и победим!» — под овации участников митинга сказал Фидель. Много внимания он уделил образованию, ссылался на Ленина. «Куба будет самой образованной латиноамериканской страной».

Спустя десять лет эти слова стали реальностью. Куба покрылась всеохватывающей сетью детских учреждений, общеобразовательных и специальных школ, институтов. Всеобщим стало бесплатное медицинское обслуживание.

После митинга всех его участников ждал солидный горячий ужин с фруктами и соками. Начался карнавал. Темпераментные танцы, веселые мелодичные песни — все смешалось в один веселый поток. Рассказывали, что веселье продолжалось до утра. Кубинцы умеют работать, любят и умеют отдыхать.

Лишь в 80-х и 90-х годах мне довелось поближе познакомиться с Фиделем. Последняя встреча с ним состоялась в июне 1991 года в Гаване, куда я выезжал по поручению Горбачева для обсуждения принципиальных вопросов состояния советско-кубинских торгово-экономических отношений.

К тому времени они окончательно разладились. Советский Союз, по сути, прекратил поставки на Кубу нефти и зерна, некоторых других товаров, затягивал, а затем и вовсе приостановил поставку оборудования для строящейся там атомной электростанции. Кубинская экономика, многие годы ориентированная на сотрудничество преимущественно с СССР, тотчас же оказалась в кризисном состоянии.

Одновременно свернули торгово-экономическое сотрудничество с Гаваной и бывшие социалистические страны. Правда, с Кубой начал развивать торговлю Китай, но в полной мере заполнить образовавшуюся брешь не представлялось возможным — для этого требовалось по крайней мере время.

Инициатива моей поездки на Кубу, собственно, не принадлежала Горбачеву, он уже махнул рукой на эту страну, смотрел на нее как на обузу, как на помеху в реализации его планов развития диалога с Вашингтоном.

Резкое ослабление советско-кубинских торговых связей ударило по обеим сторонам. Возникшие трудности в снабжении нашего населения, к примеру сахаром, давали остро о себе знать, и никакой благоприятной перспективы на ближайшее время не просматривалось. Под угрозой оказались поставки к нам кубинского никеля — товара стратегического назначения. Далеко не лишним для советского рынка был широкий ассортимент кубинских фруктов, не говоря уже о фармацевтических препаратах, чья эффективность обрела признание в мире. Мою поездку инициировал председатель Кабинета министров Союза Павлов, отлично понимавший значение экономических отношений с Кубой.

Я провел на Кубе пять дней, и все это время было посвящено встречам, беседам, поездкам по стране, и прежде всего интересным переговорам, обмену мнениями, общению с Фиделем Кастро.

Я много читал, слышал о Кастро, знаком с политико-психологическими портретами кубинского лидера, составленными советскими и западными политологами, специалистами. Много о Фиделе мне рассказывал ответственный сотрудник советской внешней разведки Николай Сергеевич Леонов, которого за любовь к Кубе называли советским кубинцем. Однако в ходе пятидневного общения с Фиделем меня ни на минуту не покидало ощущение, что передо мной открывается как бы не изведанный доселе человек с интересным, содержательным миром, личность, устремленная вперед, в будущее, с огромной жаждой к познанию, к поиску истины, для которого сугубо личное — не суть важное, служение же людям — все, весь смысл жизни.