Владимир Крючков - Личное дело.Три дня и вся жизнь

Я собрал коллегию Комитета госбезопасности, обсудили вопрос и пришли к выводу, что одного лишь упоминания о координации совершенно недостаточно для решения вопросов безопасности государства. Это положит конец всей цельной системе органов безопасности, она будет разрушена, прекратит свое существование.

Повторится ситуация с Министерством внутренних дел СССР, когда в 1990 году усилиями тогдашнего министра Бакатина были ликвидированы централизованные начала в его деятельности и его органы лишились центрального руководящего звена.

Последствия не заставили себя ждать. Резко ослаб общественный порядок в стране, стала расти преступность. Из довольно мощной системы, слаженного механизма, каким это ведомство было прежде, оно превратилось в аморфную организацию без прав, без обязанностей, без возможности руководить и влиять на правопорядок в стране.

Я обратился к Горбачеву и сказал, что в таком виде положение, касающееся обеспечения государственной безопасности Союза, не может быть принято, если мы хотим хоть в какой-то мере сохранить целостность ее механизма. Необходимо упомянуть о том, что система государственной безопасности должна иметь руководящий центр, без чего она прикажет долго жить, превратится в аморфную, бесправную организацию, и что упоминание лишь о координации деятельности органов госбезопасности республик дело не спасает.

Это замечание Горбачев воспринял с явным недовольством. Он сказал, что удалось достичь максимума и что союзные республики на усиление руководящего начала в системе органов госбезопасности вряд ли пойдут.

Тогда я попросил его согласия в рабочем порядке обговорить этот вопрос лично с руководителями всех союзных республик и попытаться найти решение, которое позволяло бы спасти систему безопасности. Горбачев дал согласие, снова, однако, усомнившись в успехе этой акции.

Я стал мучительно согласовывать с первыми лицами всех союзных республик поправку, предусматривавшую упоминание о руководстве, а не только о координации деятельности органов госбезопасности республик. Мне удалось их убедить, но каждый из них спрашивал: а как на это посмотрит российское руководство? Я отвечал, что питаю надежду уговорить и Ельцина, потому что без упоминания о руководящих началах в работе органов безопасности в рамках всего государства система будет нежизнеспособной и, на мой взгляд, российское руководство должно понимать это обстоятельство.

По этому вопросу я дважды переговорил с Ельциным, объяснил ему ситуацию, подчеркнул, что упоминания о координации совершенно недостаточно, что это положение нужно усилить руководящим началом, в противном случае нам придется распроститься с возможностью на сколько-нибудь серьезном уровне обеспечить государственную безопасность Союза в целом.

Ельцин не сразу ответил, заметил, что внутренне не готов к положительному решению, но на следующий день после второго разговора все-таки дал согласие, и слово «руководство» в упомянутом выше положении было добавлено.

Но обратите внимание, как это было сделано. Слово «руководство» было выделено курсивом, была сделана сноска, что предложение исходит от Крючкова, и, таким образом, как бы давалось понять, что к этой проблеме можно еще раз вернуться. А каким будет окончательное решение, станет видно.

Так составлялся новый Союзный договор, так решались важнейшие вопросы, а по сути, так велась игра, так решалась судьба великого Союзного государства.

Много любопытного содержится в статье 6 второго раздела «Сфера совместного ведения Союза и республик». Даже такое важнейшее положение, как военная политика Союза, относилось к сфере совместного ведения Союза и республик. Известно, что военная политика государства — одна из важнейших функций федерации, при отсутствии или размытости которой ничто другое не может восполнить возникающего пробела.

Статья 8 второго раздела касается собственности, то есть вопроса, составляющего основу могущества, жизнеспособности государства в целом. В этой статье содержится следующее положение: «Земля, ее недра, воды, другие природные ресурсы, растительный и животный мир являются собственностью республик и неотъемлемым достоянием их народов. Порядок владения, пользования и распоряжения ими (право собственности) устанавливается законодательством республик».

Уже одно это положение говорит о бутафорном характере создававшегося Союза. Как же оно могло осуществлять свои права и полномочия, не имея соответствующей собственности, материальной основы, реальных источников дохода? Более того, в этой же статье предусматриваются права государств на долю в золотом запасе, алмазном и валютном фонде Союза, имеющихся к моменту заключения настоящего договора. Короче говоря, у центра отнималось даже то, что было накоплено за годы существования Советской державы.

И наконец, совершенно убийственная для Союза статья 9, которая называется «Союзные налоги и сборы». Положение, касающееся налогов и сборов, заслуживает того, чтобы его привести.

«Для финансирования расходов союзного бюджета, связанных с реализацией переданных Союзу полномочий, устанавливаются единые союзные налоги и сборы в фиксированных процентных ставках, определяемых по согласованию с республиками на основе представленных Союзом статей расходов».

Таким образом, устанавливалась одноканальная система налогов и сборов, не указывалась фиксированная доля поступления налогов и сборов в союзный бюджет, в союзную казну. Возможная доля отчисления налогов устанавливалась по согласованию с республиками, причем на основе представленных Союзом статей расходов. Получалось, что отдельные республики могли установить, условно говоря, десять процентов, другие полпроцента, а третьи, если сочли бы представленные Союзом статьи расходов малоубедительными, могли вообще отказаться от перечисления налогов и сборов в союзный бюджет.

Это положение вызвало острые дискуссии у всех государственников.

Незадолго до этого Горбачев заявлял, что в вопросе об установлении отчислений от налогов и сборов в союзный бюджет в строго определенных процентах и в рамках соответствующего федерального канала он, Горбачев, никогда не отступится, потому что это будет означать конец союзному государству, поскольку оно не сможет обеспечить себя материально, содержать центральные органы, финансировать федеральные программы, целиком и полностью попадет в зависимость от воли, настроения, желания руководителей союзных республик.

Короче говоря, и с этой точки зрения просматривался неизбежный конец союзному государству. Ни о какой федерации, конечно, при таких условиях и речи быть не могло.