Степан Швец - Рядовой авиации [Документальная повесть]

Битва под Сталинградом стала решающим этапом в Великой Отечественной войне. 19 ноября началось контрнаступление советских войск в междуречье Волги и Дона, а 23 ноября советские войска завершили окружение трехсоттридцатитысячной фашистской группировки.

Окружение немецких полчищ у разрушенных стен легендарного Сталинграда для нас было большой радостью, великим торжеством. И не только потому, что и мы в этой борьбе принимали непосредственное участие, но и, главное, потому, что свершилось то, чего так долго ждал весь советский народ. Окруженная немецкая армия еще не ликвидирована, но все мы чувствовали: наступает перелом в Великой Отечественной войне.

В январе 1943 года наш полк снова перебросили под Сталинград на помощь по ликвидации окруженной группировки. Два дня наши самолеты бомбили оборонительные рубежи врага. Стояла ясная морозная погода. На белом снежном фоне хорошо выделялись темные пятна сосредоточения фашистской техники, окопы, блиндажи, дзоты.

Каждой группе самолетов давалась определенная цель, привязанная к наиболее характерным ориентирам. И все шло нормально. Но на третий день рано утром при первом же вылете наших бомбардировщиков внезапно атаковали вражеские истребители. Полеты ведь были одиночные, никакого прикрытия истребителями не планировалось. И начали фашисты поодиночке сбивать наши самолеты. Сбивали и мы немецкие истребители. В общем, победа на заключительном этапе Сталинградской битвы досталась нам большой ценой.

Противоборство сторон закончилось полным разгромом фашистских войск. Окруженная вражеская группировка была пленена вместе с ее командующим фельдмаршалом Паулюсом и его штабом. Советский народ торжествовал. В ходе второй мировой войны наступал великий перелом. Красная Армия нанесла врагу такой удар, который потряс всю военную машину фашистской Германии. Общие потери войск противника в битве на Волге с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года составили свыше 800 тысяч человек.

После победы на Волге Красная Армия развернула наступление на запад, и уже в феврале началось освобождение Украины, где принимала участие и наша авиация.

Однажды в Москве я встретил своего товарища — вместе учились в летной школе — Валерия Столярова. Это был прекрасный летчик. Еще курсантом зарекомендовал себя с хорошей стороны, школу закончил с отличными показателями. Летал на самолетах разных конструкций. В 1943 году он стал летать на только что запущенном в серийное производство новейшем бомбардировщике Ту-2. Валерий гордился своим высотным, скоростным и грузоподъемным самолетом. И в самом деле: скорость — свыше пятисот километров в час, бомбовая нагрузка — до трех тонн, дальность — больше двух тысяч километров, а самое главное — вооружение самолета: две 20-миллиметровые пушки и три крупнокалиберных пулемета. Есть чему позавидовать!

— Мне теперь не страшны никакие вражеские истребители, — хвастался Валерий, — я с таким же успехом, как и ночью, могу летать днем в глубокий тыл врага на любые задания, а скорость и вооружение — полная гарантия безопасности.

А еще через месяц я встретил другого товарища из этого полка. Мы потолковали о том о сем, а на прощание я попросил:

— Передай от меня привет Валерию Столярову. Это мой старый товарищ, однокурсник.

— Нет твоего Валерия.

— Как нет? — удивился я. — Ведь я его не так давно встречал, что с ним?

— Пал смертью храбрых.

И он рассказал. Летал Валерий смело, днем и ночью. Однажды возвращался с боевого задания, и уже на своей территории к нему подкрался из-под правого крыла немецкий самолет, видимо Ме-110, и почти в упор расстрелял наш самолет. Летчик был убит, спасся один стрелок. Он и рассказал об этой трагедии.

Случаи привода «хвостов» и обстрелов на маршруте участились, и это всех насторожило. Последовал ряд советов, рекомендаций, распоряжений. Не включать бортовые огни до самого аэродрома, не подходить близко к впереди идущему самолету. До минимума уменьшить освещение аэродрома, а по возможности, выключать все аэродромные огни. Практиковать рядом с действующими создание ложных аэродромов.

Положение с приводом «хвостов» было настолько серьезным, что в это дело включилось даже конструкторское бюро С. В. Ильюшина. Его работники изобрели специальные гасители пламени из выхлопных патрубков в целях маскировки самолёта в воздухе. Эти пламегасители поставили на несколько самолетов нашего полка, в том числе и на мой самолет. Приспособление оказалось очень эффективным, но тем не менее все мы от него отказались, и нам больше его не предлагали. Дело в том, что эти гасители намного уменьшали мощность моторов, особенно на взлете это чувствовалось, что, естественно, никого не устраивало. Лучше усилить бдительность в воздухе всего экипажа, чем поступиться хоть одной лошадиной силой.

В общем, забот в полете с появлением «хвостов» прибавилось. Если до сих пор, перелетев линию фронта, экипаж считал, что над своей территорией он в полной безопасности, то теперь приходится лететь, оглядываясь по сторонам, до самого аэродрома. А самолетов в воздухе много, и своих и вражеских. Попробуй разобраться. И как себя вести, если за тобой идет следом неопознанный самолет: уйти или… Если открыть огонь, нужно знать наверняка, что это вражеский самолет. А Давлетбаевых у нас мало, чтобы распознавать точно. Лучше уйти. Но и уйти не так-то просто, и каждый летчик по-своему решал эту задачу.

Во всяком случае, стрелять по нему не решаешься, чтобы не поразить своего. Лучше уйти. И приходилось даже поступать так: ныряешь внезапно вниз метров на 200, и боевым разворотом меняешь курс на 180°, и несколько минут так идешь, а потом снова становишься на прежний курс. «Хвост» наверняка отстал, потерялся.

Возвращаемся однажды из глубокого тыла врага. Полет был трудный. Некоторые самолеты были атакованы немецкими истребителями. У нас в крыле рваная пробоина, подбит правый мотор и временами захлебывается, и тогда самолет бросает в сторону. Приходится все время следить за ним: не загорелся бы. Выключить его илы пусть продолжает работать? Экипаж устал от длительности полета, интенсивного огня над целью и этой нервотрепки на обратном пути. До аэродрома еще далеко, хотя мы уже над своей территорией. Безоблачно, но утомляет мгла, горизонт четко не просматривается, и вот в ясную погоду приходится вести самолет по приборам, что требует большого внимания и напряжения.

— Командир, вижу самолет сзади, чуть ниже! — докладывает стрелок.

— Следи за ним, — отвечаю, а сам уже меняю курс.

— Идет следом.

— Предупреди его! Огонь!

Максимов дал очередь в сторону самолета, стараясь не попасть в него. А вдруг — свой!