Алексей Рыбин - Виктор Цой. Это сладкое слово - Камчатка

— "Чужая Белая и Рябой".

— Ну да. Один и тот же художник, со своим стилем. Одно другое дополняет. Просто это для некоторых непривычно. Соловьев изменил не самому себе, а тем, кто привык к его картинам, которые он снимал раньше.

— У вас, насколько я знаю, были очень хорошие отношения с Борисом Гребенщиковым. Он был продюсером первого альбома КИНО — "45". Как вы общаетесь с ним сейчас и что можете сказать по поводу его нынешнего творчества?

— Мы сейчас очень редко видимся, но отношения у нас пo-прежнему нормальные. Что же до его теперешнего творчества… Я лучше воздержусь от оценок. У нас в общем-то принято говорить друг другу (я имею в виду не только Гребенщикова) свое мнение о песнях. Но только в лицо, а не за глаза. Тем более, не хочу выносить свое мнение на публику, которая не знает, что сейчас творится внутри человека, о чем он думает.

— Как вы относитесь к богу?

— Как к богу и отношусь. Это не кумир и не повальный ценитель. Это Бог, и к нему неуместно применять обычные наши эмоции.

— Вы в состоянии сделать что-нибудь такое, чего в принципе вам делать не хочется, а надо бы для поддержания имиджа "звезды"?

— Вряд ли. Только если по очень большому редкому счету. Честно говоря, я не люблю делать насилие над собой.

— Виктор, вы хотели бы родиться и жить в Архангельске?

— Ну, нет! И не потому, что мне не нравится Архангельск. Я и города-то толком не видел. Просто если уж я родился в каком то другом месте, то почему, какой смысл хотеть чего-то иного?

— Почему? Такой милый город — сиренька вот зацвела к концу июля, тротуары деревянные, река красивая…

— Ради бога. Я этого не видел, но это вряд ли что-либо изменило. Зачем это?

— А почему вы не посмотрели город? Он, на мой взгляд, яркая индивидуальность. Не было возможности?

— Ну. Наверное, не было желания. За последний месяц это уже не помню какой по счету гастрольный город. Сил не хватит разглядеть каждую индивидуальность. Особенно, если это носит не развлекательный, а познавательный характер и связано с каким-то душевным расходом.

— Вы боитесь смерти?

— Ну… Вы почему-то задаете вопросы, которые меньше всего меня волнуют.

— Это от юношеской черствости.

— Проще бояться жизни.

— Даниил Хармс как-то сказал: "Ненавижу людей, которые способны проговорить более семи минут подряд". Продолжая тему разговорчивых критиков, хочу вас спросить, как вы относитесь к словоохотливым людям?

— Нормально. Этим людям, наверное, очень надо высказаться. Скорее всего, это где-то очень обиженные, а может, униженные люди. Нормально отношусь, я-то человек мало общительный, поэтому могу слушать и молчать. Или делать вид, что слушаю. Или вообще не реагировать.

— Что вы любите читать, слушать?

— Ну, не знаю. Читать последнее время люблю что-нибудь психофизическое…

— Это нечто вроде Фрейда?

— Приблизительно. А еще фантастику и детективы. Очень люблю. Слушаю исключительно развлекательную музыку. Меня раздражает повальная социальность текстов наших групп. Может, это и хорошо, но мне не нравится. Я отношусь к песням, как к произведениям искусства, а не как к умело подобранным вырезкам из свежих газет с призывами и обличениями. Музыка должна радовать, а не призывать к каким-то, пусть даже к очень хорошим поступкам.

— На концерте мне показалось, что вы немножко боитесь публики?

— Боюсь? Если я чего и опасаюсь, так это, чтобы не попали в глаза бенгальским огнем — очень, знаете ли, неприятно было бы. А вообще я людей люблю. Если приходится не любить, то это редкое исключение.

— Я всегда так долго и трудно добивался интервью у рок-звезд, приезжающих в Архангельск. И вы не исключение. Скажите честно, за что вы так не любите пишущих о вас людей?

— Какие-то вы все не чуткие. Я устал, мокрый весь с концерта, духота стоит ужасная, а тут еще вы с вопросами. А вообще, я к журналистам отношусь нормально и даже уважаю. И уважал бы еще больше, если бы не печатали они дезинформирующие народ сведения, распространение которых не входит в мои планы.

— Поговорил с вами, и родным повеяло. У меня брат такой же немногословный, и любимое слово у него тоже "нормально". Правда, его сильно утомляет общение со мной. Надеюсь, вы не слишком устали?

— Да нет, все нормально.

"Северный Комсомолец". Архангельск. Л. Чебанюк.

— За последнее время вышло несколько картин с вашим участием. Вы собираетесь продолжить кинематографическую карьеру?

— Не знаю, так как очень трудно отстаивать свои идеи, когда над вещью работают сразу несколько авторов.

— Вы удовлетворены своей работой в фильме "Игла"?

— Трудно сказать, персонаж получился в целом, как мне кажется, симпатичным, хотя местами блистает отсутствием хороших манер.

— Вы хотели добиться психологической достоверности образа?

— Нет, Мне не нравилось кино, которое всерьез похоже но жизнь. Хватит с нас того, то мы видим вокруг себя, на экране хочется увидеть что-нибудь другое, и я надеюсь, зрителями будет ясно, что мы делали этот фильм не без иронии.

— Да, об иронии Виктора Цоя часто упоминают. Все знают, что она есть, но не все понимают, где.

— Ну, что же делать…

— Надо сказать, фильм "Игла" не собрал большого количества зрителей. Вы огорчены?

— Нет. Кажется, Бунюэль сказал в свое время, что кинематограф существует для того, чтобы развлекаться самому и развлекать своих друзей.

— В титрах "Иглы" вы указаны не только как исполни тель главной роли и автор песен, но и как композитор филь ма. Это ваш первый опыт в инструментальной музыке?

— Да, и, к сожалению, не вполне удачный. Мы две недели работали в студии над музыкой к этому фильму, сделали фонограмму на тридцать минут, и очень жаль, что она вошла в картину только небольшими фрагментами среди радио-и телепередач с классической и эстрадной музыкой. Согласившись быть композитором картины, я предполагал, что это будет фильм с использованием только рок-музыки.

— Ну и несколько вопросов для ваших поклонников. Ваш любимый актер?

— Джеймс Дин.

— Любимая актриса?

— Трудно сказать, я их немножко путаю.

— Как вы относитесь к женщинам?

— С юмором.

— Ваш любимый цвет?

— Черный.

— Почему вы так неохотно даете интервью?

— Потому что ответы никогда не печатают в том виде, в котором они даются. Потом читаешь и сам себя не узнаешь.

— Чем вы будете заниматься в ближайшем будущем?

— Следить за собой.

1 июля 1990 г. А. Ерохин.

— Виктор, вы всегда ходили в черном?

— Да, всю свою сознательную жизнь, во всяком случае.

— И до сих пор любите ночь?