Эльдар Рязанов - Грустное лицо комедии

В 1961 годуя перечитал пьесу Александра Гладкова «Давным-давно». Озорная, написанная звонкими стихами, она рассказывала о смелых, лихих людях, которые весело дерутся, горячо влюбляются, бескорыстно дружат, готовы прийти на помощь другу, о людях, которые ценят шутку, застолье и вообще любят жизнь. Мне захотелось снять такой фильм. И повод подвернулся удобный: через полтора года исполнялось сто пятьдесят лет со дня Бородинской битвы.

Я не сомневался, что с запуском фильма сложностей не будет. Пьеса семнадцать лет шла на сцене и была достаточно популярна. Неожиданно я наткнулся на сопротивление. Произведение сочли слишком легковесным.

«Как! К юбилею Отечественной войны 1812 года выступить с легкомысленной комедией, смакующей пьянки дворян и их любовные забавы? Это невозможно», — говорили мне авторитетные работники. Я пытался доказать, что пьеса вызывает в зрителе гордость за наших предков, восхищение их подвигом, будит любовь к Отчизне. Однако призывы оставались тщетными. Неблагоприятная реакция на моё намерение поставить «Давным-давно» диктовалась не дурным отношением к пьесе или ко мне, а тем, что фильм будет выпущен к юбилею.

У нас порой считают, что комедия не способна рассказать о крупных исторических событиях, таких, как война или революция. Мы к юбилеям относимся серьёзно и никаких улыбок, когда речь идёт о важных темах, не признаём. Некоторые считают, что торжествам подобают тягучие оды, бездушные кантаты и эпопеи, холодные оратории, которые ускучняют, отяжеляют праздник.

Однако благодаря опять-таки поддержке Пырьева «Гусарскую балладу» (так я решил назвать фильм по пьесе Гладкова) удалось протолкнуть в производство.

«Гусарская баллада» — моя первая историческая картина и первая экранизация известной пьесы. Я, как режиссёр, не имел права сделать картину ниже известных постановок или хуже пьесы.

В сценарии, как и в пьесе, роль народного полководца Михаила Илларионовича Кутузова не очень большая, но ключевая, смысловая, важная. На все роли я подбирал комедийных актёров и не сомневался, что Кутузова тоже должен играть комик. Я решил предложить роль фельдмаршала моему старому другу Игорю Ильинскому. Как говорится, битому неймётся. Мало того, что мне с трудом удалось протащить запуск фильма в производство, я ещё захотел взять на роль национального героя смешного, развесёлого артиста. Из-за своей затеи я хлебнул немало горя.

Как и следовало ожидать, это предложение на студии встретили в штыки. «Комедийный актёр, — говорили мне, — не имеет права появляться на экране в образе великого полководца. Ведь как только зрители увидят Ильинского в форме фельдмаршала, они покатятся со смеху, и память Кутузова будет оскорблена, скомпрометирована».

Я возражал:

— Это же комедия, особый жанр. Среди забавных героев картины Кутузов не должен выделяться своей унылостью и глубокомыслием. Он должен быть таким же, как остальные. Все исполнители обязаны играть в одной интонации, в одном стиле, в одном ключе, говорить на одном языке, языке комедийного жанра.

Кроме соучастников, то есть членов съёмочной группы, убедить я никого не смог. Но это было ещё полбеды. Когда я приехал к Игорю Владимировичу, он наотрез отказался играть роль Кутузова.

«Нет, нет. Во-первых, крошечная роль, почти эпизод. Несерьёзно для меня. А потом я значительно моложе, чем Кутузов был в 1812 году. Мне придётся изображать старика, это может получиться не очень естественно». Но, как читатель уже, вероятно, понял, если что втемяшилось мне в голову, бороться с этим очень тяжко. После урока с «Человеком ниоткуда» я проверял себя очень тщательно, но все опасения разбивались о логические доводы. Итак, ясно, только Ильинский, и никаких гвоздей! Это убеждение подкреплялось ещё тем, что я провёл несколько кинопроб других очень сильных актёров, но результат не удовлетворял меня.

Чтобы осуществить свой адский замысел — втянуть Ильинского в «Гусарскую балладу», я принялся вести двойную игру. Я решил перехитрить всех: и руководство студии, и Ильинского. Методом, оружием, что ли, своей интриги я выбрал… враньё. Ильинского я обманывал, говоря, что вся студия только и мечтает увидеть его в роли Кутузова, что весь пятитысячный коллектив просто не работает в ожидании его решения, что дирекция буквально стоит перед ним на коленях, умоляя о согласии. «Кутузов, — охмурял я артиста, — фактически самая главная роль в картине: ведь он всё-таки фельдмаршал, а не поручик какой-нибудь».

На студии же я плёл, что активно ищу актёра, снимаю кинопробы и выражал лицемерное сожаление, что подходящий кандидат ещё не найден.

А тут наступила зима, и пришла пора выезжать на зимнюю натуру. Вскоре натура стала «уходящей», то есть снег принялся таять, и съёмки находились под угрозой срыва. Я буквально умолил Ильинского сниматься и, не проинформировав руководство студии, совершил самовольный поступок — отснял эпизод, где Кутузов проезжает перед войсками. А вскоре снег стаял совсем, и эту сцену переснять с другим исполнителем не представлялось возможным. Так я поставил студию перед свершившимся фактом. Пришлось смириться с моим выбором. Далее начались павильонные съёмки, и тут Игорь Владимирович сам увлёкся ролью, разошёлся, понял, что, несмотря на малый объём, она действительно очень значительна, и с удовольствием её играл. Уже во время первых репетиций я почувствовал, что артист угадан точно.

Мне хотелось показать Кутузова не монументальным старцем с историческими жестами (эдаким кинополководцем, величественным снаружи, но пустым внутри), а живым, лукавым стариком, человеком добрым и усталым. Это мне казалось и драматургически более верным. Если такого хитреца, который обвёл вокруг пальца французов, провела семнадцатилетняя девчонка, ситуация становилась действительно комедийной.

Мне думается, Ильинскому эта задача удалась полностью. Его Кутузов обаятелен, хитёр, мудр, добр, очень значителен и вызывает, с моей точки зрения, не только смех, но и любовь зрителя. Именно любовь. А это чувство выжать из зрителя ох как нелегко!..

Когда фильм был закончен, сразу же начались огорчения и неприятности.

Меня стали упрекать, что я исказил образ великого русского полководца.

«Как вы могли совершить такой просчёт? — говорили мне. — Нет, мы любим Игоря Ильинского, он замечательный комедийный артист, но предложить ему роль Кутузова бестактно. Вы посмотрите, каким смехом встречает зритель появление полководца. В таком виде картина выйти на экран не может. Ильинского надо заменить другим актёром и переснять его сцены».

Я не знал, что предпринять. Мне казалось, что роль Кутузова в исполнении Ильинского — одна из лучших в картине. И тут мне опять помог счастливый случай. За неделю до юбилейной даты, не то 31 августа, не то 1 сентября, «Гусарскую балладу» по просьбе редакции показывали в одной крупной газете.