Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Поэтому, будучи в гостях у каких-нибудь почтенных людей, я не раз была вынуждена скрепя сердце пить остывший чай. Превосходный напиток с маслом, который я очень люблю, подавали дымящимся; после очередной прогулки на свежем воздухе мне очень хотелось согреться, но правила приличия требовали следовать примеру хозяев. Они же ждали, когда разлитая по чашкам жидкость остынет, до тех пор пока не появлялись слуги, торжественно шествовавшие с огромными, высоко поднятыми до уровня плеч чайниками, чтобы снова наполнить наши чашки, которые лишь тогда полагалось осушить наполовину. Зачастую чай становился почти холодным, и горячий напиток, который нам наливали, всякий раз постигала одна и та же участь.

Некоторые иностранцы полагают, что тибетцы кладут в чай цампу, но это неверно. Чай для питья делают именно так, как я рассказала, но из чая с цампой можно готовить твердую пищу. Для этого в миску наливают немного чая и добавляют туда столько муки, чтобы образовалась пышная масса, значительно выступающая за пределы посуды. Затем следует просунуть указательный палец правой руки в середину теста и осторожно повернуть его, да так, чтобы из миски ничего не выпало. После этого к указательному присоединяется большой палец, и массу поворачивают двумя пальцами. По мере того как она вбирает чай и становится все более сырой, податливой, в ход пускают другие пальцы и в конце концов сухое тесто принимаются месить всей ладонью (одной руки), превращая его в продолговатый катышек, который едят вместо хлеба с мясом и другими блюдами. Самые бедные едят это тесто само по себе; это равносильно тому, что жевать черствый хлеб. Гурманы готовят более изысканное блюдо. Хотя чай уже смешан с маслом, они добавляют его еще и в цампу, прежде чем замесить тесто, а некоторые бросают туда тертый сыр или сахар. Лама Ионгден, над чревоугодием которого я приоткрою завесу тайны, смешивал цампу с маслом, сыром и сахаром. Я же использую сыр, а нередко и сахар; масло же смешиваю с мукой без чая. Однако подлинное наслаждение — это цампа со сливками, густыми, снятыми с очень жирного молока дис [136], яков, или же цампа с простоквашей — излюбленной пищей тибетцев.

В периоды экспорта чая много мужчин занимаются упаковкой плиток. Из пунктов, куда чай привозят или где его упаковывают, еще большее число женщин доставляют тюки с чаем в разные уголки города на склады, откуда его забирают караваны, — эта работа хорошо оплачивается.

Работницы образуют чисто женские артели, члены которых обладают исключительным правом на транспортировку товаров. Это прибыльное, но очень тяжелое занятие. Каждая женщина переносит груз, нередко равный по весу поклаже яка. Разумеется, носильщицы не передвигаются на большие расстояния и часто отдыхают в пути, но за день они совершают с десяток или больше переходов и, стало быть, преодолевают внушительное расстояние.

Многие из работниц удивительно красивы и кокетливо себя украшают. Они носят достаточно много драгоценностей: тяжелые серебряные браслеты, четки, усыпанные бирюзой или кораллами и подвешенные к бусам, а их пальцы унизаны кольцами. Веселые, смелые и выносливые тибетки трещат без умолку, смеясь и обмениваясь шутками. Они пышут здоровьем и силой, являя собой контраст с робкими и тихими китаянками из провинции.

Я подчеркиваю — «из провинции», ибо современные китаянки — обитательницы больших городов — ведут себя очень развязно. Между тем жизнерадостные, бесцеремонные деревенские манеры простых тибеток из Кама необычайно своеобразны и совершенно не вызывают раздражения.

Военные события на Дальнем Востоке отвлекли наше внимание от нескончаемого мирного труда китайцев во имя преображения своей Родины. Во время войны с Японией были проложены дороги протяженностью в тысячи километров. В ряде случаев, как при строительстве дороги в Ледо, ведущей из Ассама (Индия) в Юньнань, использовался труд иностранных солдат, но большинство дорог было делом рук китайцев, работавших по проектам, составленным китайскими инженерами. Примером этому служит дорога в Бирму, похожая на дорогу в Ледо, а также другие магистрали, о которых ничего не известно; они пролегают через горные районы, где до сих пор с великими трудностями и бедами странствовали лишь немногие исследователи, паломники да отважные купцы.

Когда Дацзяньлу стал столицей провинции и встал вопрос об освоении западных приграничных территорий, китайские власти снова и не без оснований решили, что прежних дорог, ведущих из Сычуани в Тибет через Ячу, уже недостаточно. Раньше из Ячу в Дацзяньлу были проложены две или даже три магистрали. По двум из них ежедневно шли путники, а также перевозили товары. Эти тракты проходили по крайне пересеченной местности, где между очень близко расположенными горами зажаты узкие лощины, полузатопленные реками. «Длинная» дорога петляла среди очень крутых склонов, а «короткая» вилась по еще более обрывистым склонам. Третий, непопулярный, путь в отдельные времена года становился смертельно опасным.

Я прибыла в Дацзяньлу по «короткой» дороге. Безусловно, на ней нельзя было использовать колесные транспортные средства. Путники следовали по этому пути в портшезах или верхом, а товары несли люди или перевозили их мулы.

Вместо того, чтобы взваливать поклажу на спину, китайские носильщики часто предпочитают привязывать ее к концам бамбукового шеста и перебрасывают его через плечо. Что касается более тяжелого груза, его прикрепляют к длинной бамбуковой жерди посередине, края которой покоятся на плечах двух мужчин, шагающих друг за другом.

Строительство автомобильной магистрали было начато в 1939 году. Шоссе построили и торжественно открыли летом 1940 года. По этому шоссе в Дацзяньлу прибыли два небольших автомобиля. Правда, они проделали этот путь несамостоятельно: на многих участках их толкали или несли кули. Тем не менее пробег завершился благополучно, и в душах местных жителей забрезжил свет надежды. Увы! Их радость была недолгой. Деревянные мосты, переброшенные через реки, оказались слишком непрочными и обрушились под тяжестью перегруженных самосвалов; даже пустые машины падали в воду. Затем в местах, где дорога вилась по крутым горным склонам, произошли обвалы, а другие участки трассы были размыты дождями. Ремонтные и восстановительные работы не смогли поправить дело. В итоге, было решено отказаться от эксплуатации этого шоссе и приступить к рассмотрению другого проекта.

Упорные китайцы вновь засучили рукава, и в 1942 году строительство новой магистрали было официально объявлено завершенным. В Дацзяньлу снова прибыли две маленькие машины.

Они появились здесь после наступления темноты и ехали с включенными фарами. Толпа, собравшаяся на подступах к городу, перегородила дорогу. Люди, пытавшиеся убедить зевак разойтись, объясняя им, что опасно стоять на шоссе, навлекли на себя поток оскорблений и едва не были избиты. «Какое им до этого дело? — возмущались местные жители. — О какой опасности идет речь? Автомобили прекрасно могут видеть своими глазами, куда им ехать». Многие из этих глупцов считали горящие фары настоящими глазами.