Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Он побывал в Кохинхине {183} , на островах Ява и Цейлон {184} , в Индии, Аравии и на восточном побережье Африки. Его флот якобы состоял из 62 парусных судов, а общая численность их экипажей составляла 27 800 моряков {185} .

На самом деле Чжэн Хэ было поручено установить политические и торговые отношения с заморскими государствами (китайцы называли их «южными странами», Нан Ян) либо укрепить с ними связи, если они уже были налажены. Существуют полные и достоверные описания многочисленных путешествий героя. Однако большинство его единоверцев пренебрегают ими, отдавая предпочтение вымышленным рассказам о приключениях Чжэн Хэ, во многом схожим со сказками о Синдбаде из «Тысячи и одной ночи».

Я приведу в качестве примера одно из преданий, действие которого происходит на Цейлоне; местное название острова — Сингала, «Страна львов».

Тогдашнего цейлонского царя звали Алагокканара {186} (его отождествляют с историческим персонажем Виджаябаху VI {187} ). Он ненавидел китайцев и буддистов. Всякий китаец, попадавший на остров, подвергался жестокому обращению, а то и находил здесь смерть.

Посланец императора Чжэн Хэ должен был убедить цейлонского царя прекратить гонения на китайцев и, если бы тот продолжал упорствовать, пригрозить ему репрессиями.

Алагокканара знал, что за спиной Чжэн Хэ — флот с большим числом воинов, и потому встретил его почтительно. Радушно принимая гостя в своем дворце, он предложил ему осмотреть находившийся в саду зверинец со множеством животных: львов, тигров, леопардов, слонов и т. д. Проходя вместе с Чжэн Хэ мимо клетки со львами, царь, пытаясь его устрашить, сказал, что любит смотреть на то, как звери пожирают живого человека. Затем он прибавил, как бы извиняясь: «Мне очень жаль, что у нас сейчас нет ни одного осужденного на смерть, мне бы хотелось устроить для вас поистине волнующее зрелище».

Отважный мусульманин Чжэн Хэ лишь улыбнулся в ответ. Поблагодарив царя за любезный прием, он отправился на борт своего корабля.

Наутро Алагокканара послал к Чжэн Хэ сановников с приглашением посмотреть на бой со львами. Посол-мореплаватель заподозрил неладное, но принял приглашение. По дороге во дворец переводчик-буддист предупредил гостя, что царь собирается его схватить и бросить на растерзание львам. Это известие подтвердило опасения Чжэн Хэ. Он повернул обратно и вернулся к своему флоту.

Алагокканара рассвирепел оттого, что его уловка не удалась, и обрушился на Чжэн Хэ со всей своей армией, причем в наступлении участвовали его дикие звери.

Остается только гадать, как могли львы, тигры, слоны и другие животные атаковать корабли, стоявшие на рейде, — но неправдоподобие этих сказок делает их особенно занимательными.

Итак, невозмутимо продолжает рассказчик, началась страшная битва: огромные пушки стреляли без остановки, а бой барабанов был столь же оглушительным, как и грохот грома, весь остров Цейлон сотрясался, словно от землетрясения. Смерть косила сингалов тысячами, как мух; львы и другие хищники разбежались и укрылись в самых густых дебрях самых дальних лесов. Царя с семьей взяли в плен и увезли в Китай.

Данное отступление вовсе не является лишним. Следует помнить, что суровые китайские мусульмане смягчаются, внимая всяким байкам. Детское простодушие характерно для восточных людей. Кроме того, склонность некоторых мусульман к мистицизму приглушает излишнюю жесткость ортодоксального ислама. У секты суфиев {188} немало приверженцев среди жителей западных областей Китая. Нынешние ее представители в значительной степени отошли от первоначального представления о величественном грозном Боге, никоим образом не способствовавшего проявлению верующими своих чувств. Бог стал для суфиев предметом любви, высочайшим Возлюбленным, с которым надо слиться, дабы утолить свое мистическое влечение к нему.

Символическая сказка о птицах, отправившихся на поиски Бога, позволяет понять душевное состояние суфийских мистиков. Путь птиц весьма тяжел, и все они рано или поздно прекращают поиски, введенные в заблуждение миражами либо выбившись из сил и утратив мужество. Лишь одна из них преодолевает все препятствия, проходит сквозь завесу огня и, растеряв свои перья, предстает перед Всевышним в растерзанном виде.

По-моему, это персидская сказка либо она сочетает в себе фрагменты различных преданий. История по-своему трогательная и опасная для здоровья (с медицинской точки зрения), подобно всем сверхэкстатическим состояниям, об одном из которых она повествует.

Возвратимся к достоверному рассказу о путешествиях Чжэн Хэ. Мы узнаем из свидетельств ученого мусульманина Ma Хуана, что по прибытии мореплавателя на остров Ява (это случилось в период с 1416 по 1419 г.) там уже обитало около одной тысячи китайских семей. В летописях династии Мин сообщается, что после этой экспедиции Чжэн Хэ правители Явы стали платить китайскому императору дань.

Попутно можно отметить, что на протяжении ряда столетий могущество и влияние Китая убывало.

Яванский историк Пробонегор утверждает в своем исследовании, опубликованном в 1941 году, что город Семаранг {189} был основан Чжэн Хэ.

Пора оставить этого героя, а также пренебречь второстепенными фактами из жизни мусульман — жителей китайского запада.

К тому же Чжэн Хэ был не единственным, кто прославился своей доблестью. Многие его единоверцы занимали важные посты в китайской империи.

Интерес мусульман к учению не угас и по сей день. Деятельность исламской ассоциации Цинхая описывалась в главе П. Эта организация старается умножать количество школ для детей мусульман. Помимо обязательных предметов, фигурирующих в официальной программе, в них изучают арабский язык и Коран.

Наиболее набожные родители ценят это преимущество, ибо знание арабского языка необходимо всякому, кто стремится в полной мере освоить учение Пророка. Долгое время переводить Коран было невозможно {190} , в наши дни он переложен на разные языки, но истинные магометане читают свое Священное Писание только в подлиннике.

Обитатели западных провинций Китая не всегда отдают дань этой традиции. Коран и молитвы нередко читаются здесь на персидском языке.

Большинство мусульман северо-запада очень набожно, и даже те, кто охладел к исламу, по-прежнему связаны крепкими узами с единоверцами, населяющими эту обширную область. Эту особенность не следует упускать из виду. Я уже говорила, что в Китае нет «мусульманской проблемы», характерной для Индии, однако мусульмане, живущие на северо-западе, остаются в первую очередь детьми ислама. Во время войны они не раз доказывали свою преданность Китаю, но их патриотизм слабее верности Пророку и солидарности с братьями по вере.