Леонид Колосов - Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Через неделю я позвонил своему «работодателю».

— Вы знаете, неожиданно появилось одно весьма важное обстоятельство.

— Какое, если не секрет?

— Не секрет. Наташа беременна. На первом месяце.

— О, поздравляю! Тогда отложим наш разговор на некоторое время.

Я соврал, хотя и не совсем. Машка родилась с некоторым запозданием в июне 1977 года.

Кстати говоря, не ошибался древний толкователь имен. Именно Наталья числилась среди самых «благоприятных» женских имен для имени Леонид. Она привела в порядок мою возбужденную нервную систему, и в голову начали приходить разные смелые мысли.

Одна из них родилась осенью 1977 года, и я поделился ею с заместителем начальника Пятого управления КГБ, тогда еще полковником (а потом генералом) Василием Павловичем Шадриным. К тому времени ПУ (так сокращенно называли это управление) весьма активно использовало меня в области «контрпропаганды», то есть в сфере борьбы против «идеологических диверсий» Запада, и в первую очередь, конечно, против главного империалиста — США. Управление возглавлял генерал Бобков Филипп Денисович, ныне работающий в холдинге «Медиа-мост». Общее направление деятельности Пятого управления он однажды объяснил мне на одной из встреч очень кратко: «Контрпропаганда — это работа против вражеской пропаганды, а также беспощадная борьба с диссидентами и отщепенцами всех мастей…» Вот в плане этой борьбы и изложил я тогда Василию Павловичу идею «активных мероприятий» против центров идеологических диверсий, особенно активизировавшихся Германии и Франции. Вкратце они сводились к тому, чтобы мне, как журналисту-известинцу, выехать в означенные страны под предлогом написания серии статей о перспективах развития с ними экономических и политических отношений и под этим предлогом посетить наиболее злобные «центры», то бишь радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа» (РС-РСЕ), редакции антисоветских журналов «Посев» и «Грани». Это — в Западной Германии. А во Франции, вернее в основном в Париже, зайти в парижский филиал РС-РСЕ, где активно сотрудничали бывший советский бард Александр Галич и бывший советский писатель-фронтовик Виктор Некрасов, и в редакцию журнала «Русская мысль».

— Я бы посетил эти места, — вдохновенно рисовал я свои идеи перед Шадриным, — а потом можно было бы тиснуть целую серию контрпропагандистских статей.

Основной моей задачей были отнюдь не конрпропагандистские операции, а возможность прорубить для себя заколоченное недругами окно в Европу. «Вряд ли Пятое управление устоит перед соблазном провести такое «активное мероприятие», — думал я, честно глядя в добрые глаза Шадрина, — должны же они заглотить эту наживку. Иначе мне конец».

— У тебя свежая мысль, Леонид, — сказал Василий Павлович, внимательно выслушав меня и сделав пометки на листе бумаги, лежавшем перед ним. — Ну-ка, повтори еще раз организации.

— Пожалуйста. — Я повторил. — И еще, Василий Павлович. В Институте внешней торговли, где я получал высшее образование, был неплохой студенческий театр, в котором играл и я. Так вот однажды мы поставили только что написанную Виктором Некрасовым пьесу «Опасный путь», где мне довелось исполнить роль героя-фронтовика, столкнувшегося с послевоенными трудностями. Некрасов был на премьере. Расцеловал меня после спектакля, и мы с ним прекрасно пообщались на нашем самодеятельном банкетике. Я мог бы ему об этом напомнить.

— Это очень интересно, Леня. Но обо всем об этом мне надо доложить Филиппу Денисовичу, а может быть, и выше. Ни перед кем больше своих идей не развивай и жди телефонного звонка от меня.

Через неделю раздался долгожданный телефонный звонок.

— Заезжай, — коротко сказал Василий Павлович. — Жду тебя к двум часам. Не опаздывай. Дело закручивается серьезное.

Я поднялся в кабинет Шадрина. Он ходил из угла в угол, явно чем-то озабоченный.

— Нас ждет Бобков для короткой беседы, — как-то необычно строго произнес он. — А потом будет встреча с группой заинтересованных сотрудников из нашего подразделения. Ну и заварил ты кашу, друг любезный.

Филипп Денисович говорил со мной очень уважительно. Он заявил, что моя идея одобрена «на самом верху», то есть Председателем КГБ Юрием Владимировичем Андроповым. С моим главным редактором Алексеевым уже достигнута договоренность об оформлении журналистской командировки в Западную Германию и во Францию сроком на три недели. Для лучшего прикрытия моей поездки со мной отправится «чистый» известинский журналист, которого я хорошо знаю (Бобков назвал известную мне фамилию). Средства на командировку и возможные расходы будут выделены по линии нашего ведомства. Наши резиденты в обеих столицах предупреждены и окажут возможное содействие.

— Особо хотел бы попросить вас, Леонид Сергеевич, — сказал в заключение генерал, — побеседовать с Александром Галичем и Виктором Некрасовым об их возможном возвращении на родину. У нас есть сведения о том, что оба они затосковали по русской земле. Можете от имени «компетентных органов» и под свое честное слово предложить им вернуться. А мы, в свою очередь, возвратим им советское гражданство, все звания и регалии, которые они заслужили здесь, в Советском Союзе. Остальные детали вам расскажут наши ответственные сотрудники во время совещаний, которое проведет Василий Павлович. До скорого свидания и желаю вам всяческих успехов, Леонид Сергеевич. И последнее. Если возникнет какая-либо опасность провала, сматывайтесь немедленно. У нас к вам претензий не будет.

На совещании, на котором присутствовали начальники заинтересованных отделов, мне были даны подробнейшие инструкции по намеченным операциям. Было вручено письмо от матери предателя Родины, бывшего заместителя начальника контрразведки власовской армии Олега Красовского, с которым предлагалось встретиться и тоже поговорить о возвращении в СССР, но ничего не обещая.

Да, моя идея пришлась по вкусу. Загранпаспорт был в руках. Но об этом слишком поздно узнали мои «дорогие недруги» из 5-го отдела ПГУ. Как мне сказал потом Василий Павлович Шадрин, они попробовали использовать то, что я «невыездной», но их сразу же урезонили. «Всю ответственность за командировку товарища Колосова мы берем на себя», — спокойно прореагировал Филипп Денисович Бобков на заботу «недругов» о моей безопасности. И вот я на Белорусском вокзале. Еду сначала в Мюнхен и другие немецкие города, а затем в любимый мной Париж. И поскольку я пишу о нем, то и рассказывать буду о своих парижских авантюрах.

Мое радостное ожидание новой встречи с Парижем было сразу же омрачено встречавшим меня на Западном вокзале товарищем из резидентуры, работавшим под «крышей» торгпредства.