Крис Хит - Robbie Williams: Откровение

Трудно в это поверить, но однажды Роб чуть ли не выступил с Моррисси. Один вариант этой истории изложен в «Автобиографии» Моррисси, которая печально известна прихотливостью и предвзятостью:

Робби Уильямс повесил мне на дверь две записки. У него настолько плохой почерк, что я мог прочитать только центральную строчку, которая просто орала: «Давай сделаем что-нибудь ВМЕСТЕ». А на другой буквы кричали «ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ!» Далее он тут и там использует текст из You Are The Quarry, «Если мы вместе споем, то это их собьет с толку».

Далее меня приглашают спеть с Робби на грядущей церемонии Brit Awards, награда, которую Роб каким-то образом собрал в количестве восемнадцати штук (вряд ли стоит говорить, что мой наградной кабинет все еще чист и отполирован). Я вежливо отклонил данное предложение, но извечно дипломатичная британская желтая пресса выскочила с МОРРИСИ ПОСЛАЛ РОББИ УИЛЬЯМСА. Это пресса не в состоянии представить себе, что отказ может быть выражен в словах добрых словах, а не дико злобных.

В воспоминаниях Роба история выглядит несколько по-другому. Он не знает точно, у кого родилась такая идея, но ему сообщили, что Моррисси хочет спеть дуэтом, если Роб выполнит два условия: «Мы поем его песню, что отлично, песню под названием „I Like You“. А в финале он хочет поцеловаться, как Бритни с Мадонной». Моррисси, возможно, решил, что второе предложение автоматически убьет идею, но Роб, разумеется, тут же согласился. «Я от этого прям взвился. Целоваться с Моррисси! Вот это было бы круто. У него же лицо типа жестоко-прекрасное. Понимаешь, вот видеть идолопоклонство это — когда тыщи гетеросексуальных мужиков, думаю, переспали бы с Морриси. Я б сам, наверное, с Моррисии б не переспал, но уж точно пообнимался б и поцеловался. Это было бы чудесно».

Но — не судьба.

«Я думаю, он все-таки, наверное, немножко блефовал. Может быть. А я — нет. Я б его поборол, повалил бы на пол и вообще победил бы. Не знаю даже, завела б меня мысль, что и он вызывает меня на блеф. Но я неблефуемый, когда до таких вот штук дело доходит. Наверное, он о чем-то таком размышлял в тот день, но потом быстренько на попятную пошел. Как обычно у него».

Вместо этого осталась только оценка Робу, которую Моррисси дал в журнале The Word за два года до того.

«Фантастическая там про меня цитата, — говорит Роб. — Хоть и ужасно это было».

А Моррисси сказал вот что: «Я лично думаю, что в Робби Уильямсе все — фантастика… кроме голоса и песен. Все на месте, все при нем, на фото отлично получается, он в меру забавный, нестеснительный, свою работу не ценит сверх всякой меры. Я всем этим восхищаюсь».

«Кроме, — хохочет Роб, — голоса и песен».

Спина его все хуже и хуже. В эту субботу у него запланировано выступление в финале Let It Shine («Да будет свет») — реалити-шоу, на котором ищут группу для будущего мюзикла про Take That. Роб там еще должен поработать в качестве судьи и исполнить «The Flood» вместе с нынешними членами группы Take That. Вот это вот судейство — самое первое, о чем он сейчас беспокоится. Потому что уверен, что час в кресле не высидит. И даже если он справится с чисто физической проблемой, я думаю, что он также беспокоится о том, что это его выбьет. Он считает, что если уж он — судья, то должен быть отличным судьей, и чтоб всем это было понятно. «Я в том смысле, — уточняет он, вспоминая последнее свое появление на шоу Грэма Нортона, — что меня опускали, когда я был в хорошей форме».

Майкл начинает обзвон, но Роб, который прекрасно помнит, что история Take That полосатая, как зебра, настаивает, чтоб Майк прояснил одну вещь. «Я не могу подвести их, — говорит Роб с нажимом, — даже если меня туда привезут в инвалидном кресле, я должен буду это сделать… И я сделаю. Убеди их. Поручишься?»

Клич возвращается — Питер Кей согласился замещать его в роли судьи. Пока Роб способен выступать — все будет нормально.

В день съемок Роб сидит в гримерке. Его красят. «Знаешь, когда я записываю всякое, чтоб не забыть, перед тем как уснуть?» — спрашивает он. Он находит одну запись, вроде бы со вчерашнего вечера.

Ты не настоящий Базз-Светик (персонаж франшизы «История игрушек» — Прим. пер. ).

Он не помнит, что когда-либо думал по-другому.

По мере подготовки к выступлению он вспоминает, что первый выпуск «Света», просмотренный им в предыдущие выходные, оказался для него приятным сюрпризом. «Я думал, — признается он, — что ну да, вот мы-то работали на разрыв, как будто от каждого выступления наши жизни зависят, так эти мальчики, конечно, не смогут, как будто их жизни на кону. У нас-то вообще ничего больше не было. А потом я поглядел немножко начало шоу прошлой недели. И у меня в башке сразу: ух ты, да они ж работают так, словно их жизни на кону, реально, так и делают. Все причем».

В гримерку входит Хауард, который совсем недавно стал отцом второй раз.

Они обсуждают нянь и как детки спят, а потом обговаривают выступление. Роб делится своим планом. «Я просру только пятьдесят процентов, — говорит он, — если просто погляжу на Газа и сделаю, как он».

На самом деле Роб должен начать песню на подиуме, затем спуститься на несколько ступенек, пройти недалеко в зал, мимо публики, и подняться на основную сцену. Ни проход, ни стояние на сцене его не волнуют, а опасается он того, что кто-нибудь из зрителей его схватит и спина снова заболит. Чтоб защитить от этого, ставят охранников.

Песней «The Flood» Роб по-настоящему гордится — ранее он упоминал, как удивился зашедший в студию Take That Элтон Джон, узнав, что весь текст сочинил Роб. И атмосфера, в которой звучит сегодня песня, замечательна: по ощущениям это скорее эмоциональный пик настоящего концерта, а не запись в телестудии. В финале четверка удостоилась стоячей овации, которая все не продолжалась и продолжалась. Когда шум стихает, они отвечают на вопросы Грэма Нортона и Мел Гедройт. «Очень волнующе, — сказал Роб, — видеть, как много это значит для всех для них. Я на телевидении, а то меня б сейчас прорвало».

Позже он сказал, что слезу все-таки пустил. «У меня прям ком к горлу — на сцене нас прям любовью захлестнуло. Я вышел на сцену с четырьмя братьями по шоу-бизнесу, с которыми у нас давняя история, то есть это все для нас много значит. А в глазах людей видно, как много мы для них значим. Как много мы всегда для них значили. И вот меня это прям ошеломило. Невероятный момент. Я как будто на машине времени перенесся. Когда мы вышли на сцену и аудитория просто с ума сошла, я как будто оказался в желтом микроавтобусе Salford Van Hire, с ребятами по пути в Халл, где надо выступать в клубе для тех, кто младше восемнадцати, — в то время, задолго до того, как мы прославились».

В машине, везущей его в Лондон, он все еще пари́т.