Крис Хит - Robbie Williams: Откровение

«По-моему, сказал одно слово, — уточняет Гай. — „Колбасок“».

Когда десятилетний сын Гая Марли возвращается с пейнтбола, Гай просит его сыграть Робу на барабанах, показать свое умение. Сын не хочет. Роб относится с пониманием: «Меня в детстве тоже заставляли постоянно что-то изображать. Давай Томми Купера! Давай то, се, пятое, десятое! А мне вот совсем не хотелось».

Но затем Роб сам уже подбадривает Марли, давай, покажи. Гай садится за фортепиано и они с сыном исполняют «Come Together». «Марли, отлично сыграл!», говорит Роб. Потом он смотрит в тетрадь мальчика по математике. Там примеры. Роб качает головой: «Да уж, не Скуби-ду. Но ведь тебе это не пригодится, сам понимаешь. Не, не пригодится. Но удачи — пусть тебя это не собьет с толку. Я-то сам даже складывать и вычитать не умею. Реально не умею».

Наверное, Гай и Эмма не очень хотят, чтобы их сын такие речи слышал, но вот сегодня придется.

«Меня школьная система обламывала, — говорит Роб. — Но тогда не было слова „дислексия“, тогда было слово „тупой“».

И еще один вопрос к Марли: «Чем в жизни заниматься будешь, решил?»

«Неа», — отвечает Марли.

Роб кивает. «И я тоже. Скоро сороковник, а я все не решил».

По возвращении в студию, чтобы закончить песню, Роб хватается за одну из гитар Гая и бренчит аккордами.

«На ней „How Peculiar“ сочинялась», — замечает Гай.

Роб помнит тот день.

«Да уж, тогда было клево, — откликается он. — Мы написали „How Peculiar“, приехали обратно ко мне домой, а тут в дверь постучали две стриптизерки, вошли и переспали со мной. А я демо этой песни включил и она играла, пока я их трахал». Он смутно улыбается с легким вздохом. «Хорошие деньки, хорошие».

Затем он возвращается к своей песне-жалобе. Жалоба выливается в решение:

Если их не потревожить — то я вот что обещаю:

Если там вам будет скучно — я вас веселю на славу.

Июль 2011 года

Пост в блоге Робби Уильямса, в котором он отвечает на вопросы и просьбы фанов:

Мне кажется, тут некая леди искала интеллектуальное, а не чепуху.

Я сделан из чепухи.

Я могу вам предложить другую поп-звезду. Там, наверное, вы найдете то, что ищете.

(Он постит линк http://leonardcohen.com, чат поклонников Леонарда Коэна.)

УДАЧНО ПООХОТИТЬСЯ…

Февраль 2013 года

На 39-й день рождения Роба Гай прислал ему в подарок книжку Джона Нивена «Убей своих друзей». Это страшная история убийства, действие разворачивается в 1990-е в британской музыкальной индустрии, и она изобилует инсайдерскими сведениями — забавными и жуткими. Роб прочел первые страниц 50–60, но ему приходится воевать с рассказчиком.

«Оказалось — читать это трудно, потому что в нем ничего абсолютно не может нравиться. К тому же там есть эпизоды, где про кокс, что возвращает меня в 90-е, где я такой: о господи, как же мне плохо. И есть еще кусочек обо мне. Даже не особо оскорбительный, кстати. Но автор явно видел меня на Brits, как я там… ну, что я делал, то и видел он. А я трезвый был. И я такой: охххх… потому что он попал прям в точку».

Вот что он прочитал:

«Пока мы выпивали, сплетничали и ругались, я посматривал на недавно завязавшего и совершенно трезвого Робби Уильямса, который сидел за столиком в нескольких футах от нас. Он дергал этикетку на бутылке минералки, перекладывал сигарету из руки в руку и кивал, слушая какого-то мне неизвестного парня — менеджера или юриста, наверное. Уильямс периодически поворачивался, чтобы пристально поглядеть — знаю я этот пристальный взгляд — на блестящий котел с кипятком, стоящий рядом. Несчастный ублюдок, вот все, что ему осталось? Налить себе кипяточку. Вы представляете? Тебе еще тридцати нет, а уже ничего нельзя. Ничего в нос, никаких таблеток, ледяного пива, согревающих рюмок джека или реми. Просто сидишь там, трезвый как стеклышко, в своем мать-его-особняке, одетый с ног до головы во всякие изящные шмотки, ради которых со стилистом вы все утро прочесывали Нью-Бонд-стрит, ты бросил в сотый раз пытаться прочитать какую-то книжку, потому что слишком она серьезная, ты снова смотришь Sky Sports или заставляешь какую-нибудь шестерку с тобой пить фруктовый сок и играть в карты, и думаешь: и что, вот так еще сорок лет? Ты же дитя сцены совершенное, несчастный поющий-плачущий эпилептик с деланной улыбкой, которому судьба сдала всех тузов. И ты такой теперь смотришь на неправильный конец четырех десятилетий со своими только мыслями о компании, при том что на самом деле ты и две мудацкие мысли связать не можешь. Гадость».

Роб решает, что далее читать не стоит.

«Ну привет, Гай», — смеется он.

Это, конечно, совершенно дикий портрет возможного будущего Робби Уильямса, но, даже если некоторые догадки и предположения Нивена довольно точны, то настоящий Робби Уильямс очень сильно потрудился, чтобы не попасть в то мрачное будущее, которое предсказал ему Нивен. Но одна часть того, что написал о нем Нивен, глубоко затронула Роба. Это — фрагмент про судьбу, которая сдает всех тузов.

«Да, вот что во мне отозвалось, — признается он. — Ну конечно, это ж, сука, с кем угодно другим могло произойти, а шанс выпал — мне. Счастливый я сукин сын. А в рекорд-бизнесе все такие, кроме Принца. Ну еще парочку можно вспомнить. Кроме Принца все — просто мудачье везучее. Просто гляжу на Brit Awards и людей там, себя включая — повезло нам всем, очень-очень. Я — везучий сукин сын. Нет вообще никакого разумного объяснения тому, почему одно народ другое любит, а другое ему в душу не западает. Знаешь сколько здесь „я“ всяких? Джорджу Майклу повезло оказаться там, где он находится, Мадонна тоже, зараза, счастливчик. Я, сука, счастливчик. Принц только заслужил свое положение».

Март — май 2013 года

В середине марта Роб и Гай встречаются в Лос-Анджелесе. План: записать почти весь материал будущего свингового альбома в легендарной студии Capitol, где они записывали Swing When You’re Winning с тем же самым легендарным звукоинженером Элом Шмиттом. Сперва им нужна пара дней на подготовку в домашней студии Роба. Там они отслушивают все песни и делают окончательный выбор. Они обсуждают аранжировки и проверяют тональности, когда их вдруг прерывает одно обстоятельство, которое Роб видит в окно, выходящее на улицу его коттеджного поселка.

«Там Лорд Томас, — говорит он. — Поднимается на гору. Поприветствовать».

«Робби Уильямс дома?» — грохочет голос внизу, и пару секунд спустя входит Том Джонс. Они рассказывают друг другу, у кого какой джетлаг. «Думал, нормально себя буду чувствовать, — делится Роб, — но сейчас вот я как мешок с гаечными ключами». Роб рассказывает про свой свинговый альбом, а Том Джонс — о позднем взлете своей карьеры, который произошел из-за того, что он стал выпускать альбомы в более традиционном ключе, которые в начале карьеры он делать не мог потому, что, по его словам, песня «It’s Not Unusual» сделала из него попсовика. Когда ты чем-то прославился — люди от тебя потом ожидают того же самого.