Владимир Высоцкий - Четыре четверти пути [Сборник]

Все эти скрытые от постороннего взгляда перипетии спортивной борьбы очень интересовали Высоцкого. Спорт и спортсменов он любил, был горячим болельщиком вообще, теперь стал интересоваться и парусом. Во время Олимпийской регаты 1976 года о Кингстоне (Канада) он уже со знанием дела мог смотреть гонки, болел за наших Манкина и Балашова, которые сумели вырвать тогда «серебро», посетил лагерь участников на берегу озера Онтарио. Стоит добавить, что точно так же, как парусом, интересовался он и другими водными видами спорта. Существует несколько снимков Высоцкого на водных лыжах, с веслом на каноэ, с аквалангом. Все эти новые острые впечатления были ему просто необходимы…

Уверен, что рано или поздно, но появилась бы в его спортивном цикле и песня о яхтсмене, построенная на материале, который он жадно впитывал, оказываясь в нашем кругу.

Впрочем, мы забежали вперед. Вернемся в начало октября 1975 года. Идем мы по Дону на «Темпесте». Ветер свежий, 3–4 балла от норд-оста. Курс где-то галфвинд — бакштаг. Я на руле. Борис работает со стакселем. Высоцкий подсаживается осе ближе и ближе ко мне.

— Дай я хоть шкоты грота подержу…

Проходит какое-то время:

— Сева, дай за руль сяду…

— Володя, это же не машина, не катер…

— Но ты ведь рядом. Подскажешь. Очень прошу.

Дал.

— Люди! Я сам, сам яхту веду! — закричал он своим громовым голосом.

В тот день мы подарили ему на память небольшую модель яхты. А он достал красивую чеканку с изображением парусника и написал: «Дорогому Севе Ханчину! Мы научились штопать паруса и затыкать пробоины телами. Высоцкий, г. Ростов-Дон. 11 окт. 75 г.».

Позднее он как-то рассказал мне, что ходил на большой яхте в Марселе, но порулить ему «черти-капиталисты», как он выразился, не дали… Он очень сожалел, что нехватка времени не позволяет ему по-настоящему заняться парусом.

Июль 1986 года. У Жигулевских гор, недалеко от Куйбышева, идет фестиваль самодеятельной песни памяти Валерия Грушина. Валерий, бард из Куйбышевского авиационного института, погиб в походе в Сибири на реке Уде, спасая детей, — их спас, а сам утонул. И вот уже идет 13-й фестиваль. Гости и участники — со всего Советского Союза. Фестиваль очень популярен у нас в стране. По разным причинам он не проводился с 1979 года. И когда объявили, что за этот промежуток времени мы понесли большую утрату, не стало среди нас Владимира Высоцкого, то, чтя его память, в едином порыве поднялась вся 40-тысячная гора-трибуна и стояла в скорбном молчании. Вот такой рывок произошел на наших глазах из неизвестности в бессмертие.

В сутолоке коридоров студии «Ленфильм» все передвигались по замкнутому кругу. Так были устроены узкие проходы, и только перед кафе, почему-то называвшимся «творческим», было небольшое расширение, «пятачок», где велись оживленные беседы.

В обоих направлениях сновали озабоченные директора картин, ушедшие в себя молодые режиссеры, актеры в гриме и костюмах самых немыслимых персонажей, многочисленные помрежи, ассистенты, гримеры, операторы, костюмеры. Здесь можно было встретить тех, с кем не виделся годы, и тех, на кого натыкаешься ежедневно.

Людской поток вынес меня на режиссера Геннадия Полоку. Он успел схватить меня за пуговицу и извлечь из стремительного течения.

— Хорошо, что встретил тебя. Снимаю «Интервенцию» по Славину. Есть для тебя работа. Почитай сценарий. Согласишься — буду рад, — успел он мне сказать, но кто-то уже тянул за пуговицу его самого.

Тогда я руководил на студии самодеятельным отрядом каскадеров, в основном состоящим из моих учеников-самбистов. Впрочем, тогда, в 1967 году, слово «каскадер» еще не вошло в обиход. Если в картине были какие-либо трюки и режиссеры обращались по поводу их реализации, то мне эти трюки и приходилось придумывать и режиссировать.

С Геннадием Полокой я работал на его предыдущей картине — «Республика ШКИД». Мне очень нравился этот режиссер со своей принципиальной, нетрадиционной, ярко выраженной позицией.

Прочитав сценарий, я встретился с Полокой.

Спрашиваю его:

— Кто у тебя играет Бродского? — ведь именно этому персонажу придется участвовать в драках и погонях.

— Володя Высоцкий, из Таганки, — говорит он и спешит развеять мои сомнения — Да ты не опасайся за него, дублеры не потребуются — он сделает все сам.

И вот летом 67-го в Одессе, где снималась натура картины, мы встретились с Высоцким. К этому времени его песни уже были очень популярны.

Невысокий, хорошо сложенный, выглядит старше и мужественнее своих неполных тридцати. Разговаривая, смотрит в глаза собеседнику. Уважительно выслушивает. Быстро и четко формулирует свою мысль.

До «Интервенции» у меня за плечами был опыт работы в тридцати картинах, и я привык к тому, что мое появление в съемочной группе в качестве режиссера трюковых эпизодов вызывает у актеров весьма сложные чувства.

Дело в том, что в сценариях о трюковых сценах сказаны самые общие фразы, по которым нельзя судить об их сложности и опасности. Сами же эпизоды придумываются и разрабатываются постановщиками трюков. Поэтому понятна некоторая настороженность актеров при первой встрече с ними — ведь благодаря фантазии этих «изобретателей ужасов» исполнителям, возможно, придется подвергаться риску.

Иногда при встрече с постановщиком трюков актеры спешат сообщить о своей слабой физической и спортивной подготовке, намекая на необходимость подобрать им дублера, хотя часто — в результате тренировок и помощи каскадеров — сами, к своему удивлению, выполняют такое, на что совершенно не считали себя способными. Другие, наоборот, рвутся к участию в трюках.

Постановщик трюков должен быть психологом, чтобы безошибочно определять психоэмоциональное состояние актера или каскадера перед съемкой, их готовность и решимость выполнить задуманное, а в непредвиденных ситуациях мгновенно принять правильное, часто единственное, решение.

Чтобы выяснить, на что способен Высоцкий, начинаю завуалированные расспросы, но Володя, сразу поняв, куда я клоню, стал меня успокаивать, утверждая, что все, написанное в сценарии, и все, что потребуется, он выполнит без дублеров. После первых же репетиций я убедился, что мои опасения были напрасными. Володя не только легко повторял предложенное, но настойчиво импровизировал и сам предлагал все новые усложнения действий.

Здесь, в Одессе, мы готовили сцену захвата контрразведкой интервентов Бродского и его товарищей в кабачке «Взятие Дарданелл», но этот эпизод снимался через несколько месяцев в павильоне «Ленфильма», где была выстроена декорация. Геннадий Полока задумал провести схватку на круглой танцевальной площадке, и мы начали репетировать. Но Высоцкий предложил использовать балюстраду балкона, с которого лестница спускалась прямо в зал. Он сказал: