Овидий Горчаков - Хранить вечно

Крайновцам надлежало оседлать рокадную дорогу этой дивизии — тракт Дорохово — Грибцово — Симбухо-во — Верея. Разведка вернулась ни с чем, так и не дойдя до тракта. Значит, ночью отряд прошел меньший путь, чем предполагал командир.

В путь пустились немедленно. Впереди снова змейкой Шла тройка, держа наготове взведенные гранаты РГД, йастороженно шаря глазами по подлеску и по верхам Деревьев в поисках «кукушек». За головным дозором поспевал на расстоянии видимости связной, а уж за ним, тоже на расстоянии видимости, двигался цепью отряд.

Шли по всем правилам: не разговаривая, не задевая за кусты и деревья винтовкой или автоматом, обходя сухой валежник.

В сумерки пересекли, ступая задом и след в след, наезженный проселок. Судя по карте, дорога эта вела в деревню Крюково.

«Двадцать второго ноября, — вспоминала Клава Милорадова, — в лесу я заметила лежавшего на земле человека. Подала знак. Группа залегла. Борис подошел ко мне. Присели у густой ели, стали наблюдать. На припорошенной снегом земле следов не было. Человек не подавал признаков жизни. При осмотре в кармане гимнастерки нашли только одно заявление на листке из школьной тетради: «От лейтенанта противотанкового истребительного батальона Родионова. Иду в бой, прошу считать коммунистом»… У него были перебиты ноги, в виске зияла дыра. Подозвали остальных. Все стали полукругом, опустив голову, у замерзшего, державшего в сжатой мертвой руке пистолет. Борис сказал несколько слов о нашей победе, о том, что мы отомстим за лейтенанта-коммуниста Родионова и за все наши жертвы фашистам, По-настоящему похоронить мы не могли — земля мерзлая, рыть нечем, да и времени нет. Наломали еловых веток, прикрыли ими тело и двинулись дальше…»

На Зою эта встреча в лесу произвела потрясающее впечатление. Долго шла она задумавшись.

К Верейскому большаку крайновцы вышли только на вторые сутки пребывания в тылу врага.

Этот большак был хорошо знаком Борису Крайнову — он ходил сюда в октябре на первое свое задание в тылу врага, на этом большаке открыл боевой счет своей группы, установив противотанковые мины. Еще тогда он выяснил по документам, взятым у убитого унтера, что слева от 197-й дивизии стоит 7-я пехотная дивизия, справа — за Минским шоссе — 267-я.

К вечеру стало крепко примораживать.

Костров поначалу не жгли, чтобы не учуяли враги по запаху дыма. А значит, совсем не ели горячего.

Недельный запас продуктов был на исходе. Запас этот был довольно скудным — в ту осень голодно жила Москва, и разведчикам удалось выделить лишь по буханке хлеба, немного сливочного масла, колотого сахара, по кило копченой воблы, от которой дико хотелось пить. (Воды кругом не было, приходилось есть снег.) Да еще по две пачки печенья с мирным названием «Привет». В НЗ остались одни сухари. В деревни за харчем не сунешься: всюду набиты немчурой. Не попользуешься и немецким провиантом — охотиться можно на одиночек и на мелкие группы гитлеровцев, а по Верейскому большаку идет почти непрерывное движение больших, до зубов вооруженных колонн. По ночам в деревнях взлетают белые осветительные ракеты и, не затухая, горят костры: это танкисты подогревают под танками двигатели, чтобы не замерзли, не вышли из строя.

В глухих урочищах на девственно чистой первой пороше виднелись следы зайца-беляка, куницы, белки, по берегу какого-то притока Нары пробежала выдра, но разведчикам было не до охоты, да и пальбу поднимать в дивизионном тылу у немцев никак было нельзя.

Мучил холод. Мучил тем сильнее, чем меньше получал организм калорий. В части каждому дали по три химические грелки. Отличная вещь, да разового действия. Сунешь за пазуху, погреешься минут пятнадцать — двадцать и бросай подальше, больше не пригодится. Грелки кончились в первые два-три дня. Чтобы не замерзнуть, почти все время находились в движении, шли облетевшими рощами и угрюмыми борами. На ходу резали в лесу немецкие провода с разноцветной изоляционкой — связь 197-й дивизии.

Долбить финкой лунку в мерзлом грунте большака во время ночного минирования — дело адски трудное, но куда труднее лежать на морозе на опушке леса, глядеть на большак и вести счет проходящим моторизованным колоннам и конным обозам. Вот прошла на Дорохово рота саперов с черными погонами, с запряженными в пароконные фурманки могучими короткохвостыми першеронами и баварскими тяжеловозами, с подводой, нагруженной реквизированными шубами, армяками, зипунами и валенками; вот пронесся кавалерийский эскадрон со всадниками в погонах с ярко-желтым кантом… Все это надо запомнить, намотать на ус, подробно доложить Крайнову. Чертовски жаль, что во всех группах плохо со связью, и у крайновцев нет рации, запоздают, устареют все эти сведения, пока отряд повстречается вновь со своими.

Густо валил снег. Отряд шел, оставляя за собой предательский след. Хотя это был первый снежный поход Крайнева, он быстро научился сбивать след, используя с должной осторожностью проложенные через лес уже по снегу дороги, прежде чем снова свернуть на целину. Эх, раздобыть бы хоть пару немецких сапог для маскировки!.. След у них с гвоздями и колодкой — просто уникальный…

Борис Крайнов, этот парень из ярославской деревни быстро постигал партизанскую тактику. Так, перед тем как стать на привал, он ловко путал след, а затем ложился головой к следу, словно заяц-беляк. Одного он не мог — спать по-заячьи, с открытыми глазами.

Несколько раз встречали в лесу группы красноармейцев, выходивших с боями из окружения.

Крайнов приказал разложить в овражке костер, чтобы дать окруженцам обогреться.

— Пару спичек не дадите на дорожку? — в некотором смущении попросил один политрук. — Кончились давно а без костра пропадем.

— Спички, ребята, у нас у самих на исходе, — сурово нахмурился Борис. — Те, что остались, отсырели. Лучше я научу вас разводить огонь без спичек.

— Пробовали мы добывать огонь, как пещерные люди, — горько усмехнулся политрук. — Ничего, брат, не вышло, всем колхозом терли деревяшки, даже дыму не увидели, а мозоли во!..

— Вы не пещерные люди, — сказал Борис, — у вас винтовки имеются, огнестрельное оружие. Надо только приготовить разжигу из сухой бересты, затем берешь патрон, вынимаешь из гильзы пулю и высыпаешь часть пороха на бересту. Ясно? Теперь затыкаешь патрон бумажным пыжом и стреляешь в разжигу — береста и порох тут же вспыхивают, только дровишек подкладывай.

— Да вы, видать, партизанскую академию окончили! — изумился политрук. И по лицам окружающих его бойцов было видно, что никто из них не слышал о таком способе добывания огня.

— Да, но выстрел… немец услышит… — засомневался кто-то из окруженцев.