Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

В эти дни Распутин отправил Николаю телеграмму, умоляя его не вступать в войну. Телеграмма была утеряна, но Вырубова, которая, как она сама утверждает, ее видела, пишет, что телеграмма была такой: «Пусть Папа войну не затевает, ибо с войной будет конец России и им самим, и что положат до последнего человека». Николай от этой телеграммы пришел в ярость. Его возмутило то, что Распутин вмешивается в государственные дела, которые его не касаются 13. Летом 1915 года Распутин говорил агенту охранки, что из больницы послал императору около двадцати телеграмм, умоляя его не вступать в войну. Одна из таких телеграмм была настолько жесткой, что против него даже хотели возбудить дело, но Николай не согласился, сказав: «Это наше личное дело, и никого при дворе оно не касается» 14.

Тогда Распутин сделал последнюю попытку удержать Николая и Россию от вступления в войну. Он попросил ручку и бумагу и написал самое замечательное и пророческое письмо из всех, написанных русским монархам их подданными:

«Милый друг! Еще раз скажу: грозна туча над Россией, беда, горя много, темно и просвету нет; слез-то море и меры нет, а крови? Что скажу? Слов нет, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят, и верные, не зная, что ради погибели. Тяжко Божье наказание, когда уж отымет путь, – начало конца. Ты – царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так все по-другому. Не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без конца, печаль.

Григорий» 15.

Удивительно, что это письмо сохранилось. Вряд ли Николай держал это письмо при себе во время войны, как это утверждалось. Тем не менее он явно придавал ему большое значение и даже взял его с собой в изгнание в августе 1917 года, когда всю семью выслали из Царского Села. В начале 1918 года Романовых отправили в Тобольск, и Николаю удалось тайно передать письмо мужу Матрены Распутиной, Борису Соловьеву, который в Сибири пытался организовать заговор с целью спасения царской семьи. Уже покинув Россию, Матрена оказалась в Вене. В 1922 году она продала это письмо князю Николаю Орлову. Письмо еще дважды переходило из рук в руки, а затем оказалось в распоряжении некоего Роберта Д. Брюстера, который в 1951 году подарил его Йельскому университету 16.

Письмо Распутина ставит перед нами судьбоносные вопросы «что, если…?». Что было бы, если бы Николай прислушался к словам Распутина? Если бы нарисованные Распутиным картины открыли царю глаза? Если бы он осознал, какие ужасы и опасности грозят России летом 1914 года? Если Николай последовал совету Распутина, изменился бы ход не только русской, но и мировой истории. Если бы Россия не вступила в войну, то революция вряд ли произошла бы, а если бы и произошла, то не была бы столь жестокой и катастрофической. Удалось бы избежать невообразимых несчастий. А без русской революции 1917 года не было бы и нацистской Германии. Но Николай не обратил внимания на слова Распутина, хотя слова эти могли спасти его корону, жизнь и жизнь его близких. Эти слова в полной мере компенсировали бы любой вред, якобы причиненный Распутиным престижу династии.

Когда Распутин поправился и вернулся в Петербург, он часто говорил, что если бы он был в то время в столице рядом с царем, то сумел бы уговорить его не вступать в войну 17. Граф Витте, повторяя его замечания по Балканскому кризису, говорил примерно то же 18. Мы не можем сегодня с уверенностью сказать, что из этого правда. История красивая, но это не делает ее убедительной. В 1914 году Николай редко спрашивал совета Распутина по важным государственным вопросам, а когда делал это, то ограничивался вопросами религии. Лишь год спустя, когда Николай принял верховное командование вооруженными силами и отбыл в Ставку [20], он редко и неохотно следовал советам Распутина.

Не следует забывать, что Распутин был не единственным сторонником мира. Бывший посол в США, барон Роман Розен, князь Владимир Мещерский (издатель «Гражданина» и давний друг Александра III и Николая) и граф Витте – все выступали против войны. После Распутина никто так откровенно не обсуждал с царем катастрофы, которые могут постигнуть Россию, если она вступит в войну, как Петр Дурново, бывший министр внутренних дел. В феврале 1914 года Дурново направил царю знаменитый меморандум на эту тему 19.

Когда Распутин писал царю, журналисты обсуждали, что именно старец думает о международной ситуации. «Петербургский курьер», к примеру, 29 июля писал, что Распутин был «чрезвычайно подавлен» полученной из столицы телеграммой об объявлении Австрией войны Сербии 20. Как и во время Балканского кризиса, европейская пресса тоже живо интересовалась мнением Распутина. Аксель Шмидт из «Hamburger Fremdenblatt» 21 июня (по новому стилю) писал, что «бывший апостол мира» ныне заговорил на языке панславистов и призывает к объединению славян и православных под русским скипетром. Если это правда, писал журналист, то это представляет серьезную опасность для мира в Европе, поскольку только религия может побудить русский народ к вступлению в войну. «Какова бы ни была причина, – писал Шмидт, – ужасно думать, что сегодня мир в Европе зависит от неясных желаний и воли хитроумного мистика или простого авантюриста. Но в стране неограниченных невозможностей возможно все» 21.

Слухи и домыслы ширились. Тулузская газета высказывала мнение о том, что Витте может использовать Распутина для того, чтобы объединить Германию и Россию против «безбожной» Франции. Немецкие газеты (Vossische Zeitung, Berliner Tageblatt) замечали, что в прошлом Распутин был достаточно влиятелен и мог удержать царя от войны, и теперь он тоже может использовать свою силу – но уже для вступления в войну. Еще одна немецкая газета – Deutsche Warte – в первые дни после покушения Гусевой, когда считалось, что Распутин убит, задавалась вопросом, не погиб ли он от руки тех сил в России, которые выступали против его миролюбивой политики и желали вступления России в войну 22.

30 июля Николай под сильнейшим давлением военного командования объявил в России полную мобилизацию. Война стала неизбежной. Узнав об этом, Александра бросилась в кабине супруга, где они яростно спорили около получаса. Поступок царя оказался для императрицы полной неожиданностью, и она была вне себя. Она выбежала из кабинета, кинулась к себе, бросилась на диван и расплакалась. «Все кончено, – сказала она Вырубовой. – У нас война». Николай же, как вспоминала Вырубова, был совершенно спокоен. Мучительный вопрос, витавший в воздухе, наконец-то получил ответ 23.

19 июля (1 августа) Германия объявила войну России. Распутин отправил Вырубовой послание для Николая и Александры: «Милые, дорогие, не отчаивайтесь!» 24На следующий день он отправил телеграмму самому Николаю: «О, милый, дорогой, мы к ним с любовью относились, а они готовили мечи и злодействовали на нас годами. Я твердо убежден, все испытал на себе, всякое зло и коварство получит злоумышленник сторицей, сильна благодать Господня, под ее покровом останемся в величии».