Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

В первую годовщину убийства Дмитрий, который жил в британской миссии в Тегеране, проснулся и увидел, что город засыпало снегом. Неожиданное зрелище вернуло его в мыслях в Петроград, к событиям прошлого года.

«Сегодня шестнадцатое декабря. Год прошел с того незабываемого дня. И здесь, на страницах моего дневника, где отражена моя душа, я должен открыто заявить, что я бы многое отдал, чтобы избавиться от этих воспоминаний. Неужели я действительно принимал участие, в прямом смысле слова, в убийстве другого человека? Конечно, для других, для народа в целом, я сделал это из высочайших патриотических чувств. И все же я не могу принять рыцарскую позу на этих страницах. Я должен недвусмысленно сказать, что душа моя постоянно страдает от тяжкого груза. Какое счастье, что Господь не позволил мне действительно убить. На моих руках нет крови, и память моей матери не омрачена клятвой, которую я дал отцу. […]

Одно лишь будет вечно терзать меня – это чувства бедного Ники. Я постоянно думаю, что он, наверное, все еще ненавидит меня и считает простым преступником и убийцей! И, возможно, он даже думает, что смерть Распутина – это главная причина того, что происходит сейчас в России. Аликс! Пожалуй, она думает то же самое и поддерживает своего мужа в этом! […]

Бедный Ники. Сколько бы я сейчас отдал, чтобы поговорить с ним. Разубедить его в мысли о том, что я всего лишь простой убийца. […] Я никогда не поверю, что Аликс сознательно проводила свою политику, настраивая общество против себя и Ники. Этого не может быть. Я твердо убежден, что она фатально заблуждалась. Она все время думала, что только такая политика поможет Ники удержать власть и порядок в стране. И она была не так уж далека от истины» 7.

Анну Вырубову арестовали в Царском Селе 3 апреля 1917 года и поместили в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, в камеру № 70. С одной стороны находилась камера Екатерины Сухомлиновой (камера № 71), с другой – Ивана Манасевича-Мануйлова (камера № 68). Временное правительство заполняло тюрьму ключевыми фигурами старого режима. В Петропавловке оказались генерал Воейков, генерал Сухомлинов, Борис Штюрмер, Иван Щегловитов, Степан Белецкий. Была арестована даже Ольга Лохтина. Белецкий находился на грани нервного срыва. Он был слаб, напуган и болен. Он почти не спал – во сне ему являлся Распутин 8. Всех допрашивала специально созданная Чрезвычайная следственная комиссия. Комиссия стремилась доказать, что Вырубова вместе с императрицей, Распутиным и другими устраивали тайные встречи в ее доме и планировали предательство России 9. Обращались с Вырубовой крайне грубо. Охранники плевали на нее, били по лицу, раздевали донага. Иногда они угрожали убить ее. Но она никогда не жаловалась. Члену Комиссии она сказала: «Они не виноваты. Они не ведают, что творят» 10. Самым унизительным для нее моментом заточения стал осмотр тюремного доктора. Следователи не верили, когда она утверждала, что не была любовницей Распутина, и потребовали абсолютных доказательств. Анну положили на стол, раздвинули ей ноги. После тщательного осмотра врач подтвердил ее слова. Анна была девственницей 11.

Вырубова защищала Распутина и царскую чету изо всех сил. Протопопов вел себя по-другому. После ареста он заявил, что у него есть доказательства измены на самом высоком уровне. Он утверждал, что Распутин не передавал денег, полученных от Мануйлова или Симановича, императрице. Он называл предателями Алексея Хвостова, Мануйлова, Штюрмера и Андроникова. Разумеется, Протопопов пытался спасти собственную шкуру. Александр Блок называл его «двуликим Янусом». Симанович вел себя не лучше. Он заявил Комиссии, что никогда не знал Распутина и не имел с ним ничего общего 12.

Комиссию не волновали вопросы, связанные с Церковью, которая и сама могла в них разобраться. Ни Святейший Синод, ни Русская православная церковь не осудили убийство Распутина и осквернение его могилы. Они занимались реабилитацией тех клириков, которые пострадали в последние годы, и чисткой всех, кто был реальными или предполагаемыми сторонниками Распутина. Отец Востоков вернулся в Москву, где 21 марта потребовал, чтобы все, кто запятнал себя общением с Распутиным, были смещены со своих постов. Избранный обер-прокурор Синода Владимир Львов, бывший депутат Думы и злейший враг Распутина, начал настоящую войну против его сторонников. Одним из первых его решений было исключение из Синода Питирима и Макария, митрополита Московского. В апреле он создал и возглавил следственную комиссию по изучению роли Распутина в церковной администрации. Как писала газета «Новое время», этот комитет должен был «предпринять все возможные меры к устранению этого влияния» 13. В статье о борьбе с распутинщиной в Церкви газета «Петроградский листок» писала, что епископ Екатеринбургский и Ирбитский Серафим (Сергей Голубятников) был смещен с поста и отправлен в отставку из-за его отношений с Распутиным. Главный его грех заключался в том, что он принимал Распутина в Тюмени после покушения Гусевой и следил за его лечением 14.

Епископ Варнава, страшась расправы со стороны толпы, бежал из Тобольска и укрылся в Абалакском монастыре. Власти провели обыск в его резиденции, изъяли его переписку с Распутиным, Николаем и Александрой и другими и отправили все Временному правительству как доказательство его преступлений 15. Питирима схватили, вытащили из резиденции, усадили на трон и пронесли по Невскому проспекту, а толпа насмехалась над ним 16.

Иерархи Церкви, как и члены Комиссии, были убеждены в злонамеренном влиянии Распутина, но ни одно расследование не нашло убедительных доказательств против Распутина и его сторонников. Собрать им удалось только ложь, слухи и рассказы о массовой истерии. Изучив объемные тома вырезок из газет о Распутине, тщательно собранных и подшитых охранкой, Комиссия отметила, насколько мало общественное восприятие Распутина соответствовало реалиям его жизни. Распутин, который жил в воображении русских, был лишь «фантазией», но фантазией опасной, губительной и смертоносной для престола.

«Если военный бунт в Петрограде стал началом русской революции, если ни один человек в армии или в народе не выступил на защиту бывшего императора, то дело тут не только в пролетариате и революционной армии, но и в тюменском крестьянине Григории Ефимовиче Распутине, святом последних дней монархии, чьи “деяния” разрушили веру народа в божественную власть самодержавия и в последнего носителя царской власти. Неизвестно, не воздвигнет ли благодарная Россия памятник Распутину, но есть мистическая игра провидения в том, что русский мужик спас первого Романова, а потом другой мужик через триста лет погубил последнего представителя этой династии» 17.