Виктор Казначеев - На переломе [Политические раздумья]

Сам Яковлев, вспоминая о войне, утверждал, будто для того, чтобы вывести его из строя, фашисты пошли на грубейшее нарушение действовавшей в те годы международной конвенции, запрещавшей применение разрывных пуль. В него они всадили целых «четыре разрывных пули». Бывалые фронтовики только головой качают и удивляются, как при этом командир взвода Яковлев остался жив и был отправлен после госпиталя в запас, а не списан из армии подчистую.

Что касается упомянутой выше широко известной фронтовой страницы из биографии Яковлева, то многих искренне удивляло и озадачивало крайне негативное, высокомерно враждебное отношение с его стороны к военным, ко всему, что связано с армией. Никогда в кругах его неформального общения не было бывших или действующих армейских офицеров. По этой причине можно согласиться с теми, кто пишет о Яковлеве, что в его фронтовом прошлом есть какая-то неприятная для него история. Её-то, похоже, он и пытается скрыть.

Чтобы не возвращаться в дальнейшем к армейской теме, следует особо сказать о памятном для многих сенсационном приземлении на Красной площади 28 мая 1987 года, в День пограничника, спортивного самолёта немецкого лётчика Матиаса Руста.

Обстоятельства появления Руста в Москве были и остаются загадочными. К примеру, уже тогда стало известно, что при подлёте юного провокатора к столице, на командный пункт Московского округа ПВО поступило указание о внеплановом отключении АСУ РЛС для проведения профилактических работ, что, разумеется, снизило качество обрабатываемой службами ПВО оперативной информации. Как свидетельствовали поступившие в те дни и недели в ЦК документы, таких подозрительных «мелочей» по маршруту неуловимой «Цессны-172» набралось более чем достаточно для серьёзных размышлений и выводов. Однако «охотников» до них в окружении Горбачёва не нашлось. Вместо этого инцидент был использован для проведения в руководстве Вооружённых Сил широкомасштабной кадровой чистки в интересах укрепления позиций Горбачёва.

Сразу же после приземления Руста состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором проводились кадровые изменения в связи с делом нарушителя границы. Было принято решение о смещении со своих постов ряда высших советских военачальников. Итоги этого заседания привели Яковлева в восторженное состояние.

Скрытый от глаз широкой публики политический подтекст возникшей в те дни ситуации заключался в следующем: Горбачёв давно и настойчиво искал повод для смещения с должности министра обороны СССР маршала Соколова. В своё время, после неожиданной кончины в декабре 1984 года министра обороны Устинова, решающую роль в выдвижении Соколова сыграл секретарь ЦК по обороне Романов. Ещё при Андропове, а затем и при Черненко член Политбюро Романов исполнял функции заместителя председателя Совета обороны. Он хорошо знал Соколова со времён, когда будущий маршал командовал Ленинградским ВО, а сам Романов возглавлял Ленинградский обком КПСС. Этого было достаточно, чтобы считать Соколова «человеком Романова».

Как известно, оказавшись в кресле генсека, Горбачёв, никогда в своей жизни не занимавшийся вопросами ВПК и обороны, первым делом отправил в отставку Романова. Затем положил свой ревнивый глаз на Соколова. Надо сказать, что, подобно Яковлеву, Горбачёв также испытывал по отношению к военным некий комплекс. В общении с ними легко раздражался, впадал в менторский тон. С возражениями мнительный честолюбивый генсек мириться, разумеется, не мог. Постоянно подзуживаемый своим ближайшим окружением, в котором Яковлев уже играл важную роль, Горбачёв искал повод для расправы над оппозиционным, как он полагал, руководством Вооружённых Сил СССР. Его-то и доставил ему в урочный час на хвосте своего спортивного самолёта Матиас Руст. Вскоре в Минске проходило Всесоюзное совещание, которое проводило Министерство обороны. На это совещание прибыл и М.С. Горбачёв с женой. Спускаясь по трапу, - а встречать прибыли генералы различных округов и родов войск Министерства обороны, - Раиса Максимовна вдруг заявила: «Михаил Сергеевич, смотри, как много генералов собралось». Горбачёв в своей манере заявил: «Да, слишком много. Надо сокращать».

В результате на заседании Политбюро сам Горбачёв потребовал и были отданы под суд 150 генералов и офицеров СА. По данным американских спецов, внимательно следивших за ситуацией, «под Руста» было смещено не только руководство войск ПВО во главе с маршалом авиации Колдуновым, но и министр обороны маршал Соколов со всеми своими заместителями, начальник Генерального штаба и два его первых заместителя, главнокомандующий и начальник штаба ОВС Варшавского договора, все командующие группами войск (в Германии, Польше, Чехословакии и Венгрии), все командующие флотами и округами. В ряде округов командующие заменялись неоднократно. Волна горбачёвской чистки достигла по меньшей мере уровня командования дивизиями, а возможно, пошла и ещё ниже. Это была большая работа, так что руки «в крови» были, разумеется, не только у Яковлева и Горбачёва, но и у всех членов горбачёвского Политбюро. Но в роли застрельщиков и кураторов чистки выступала, бесспорно, зловещая, мстительная связка Горбачёв-Яковлев.

Подытоживая за кулисами публичного спектакля подлинные итоги «дела Руста», Горбачёв в телефонном разговоре сказал одному из своих ближайших помощников Черняеву (кстати, невероятно амбициозному, злобному, писучему старичку и к тому же махровому предателю): «Теперь умолкнут кликуши насчёт того, что военные в оппозиции к Горбачёву, что они вот-вот его скинут, что он на них всё время только и оглядывается».

Если же посмотреть на всю эту историю с колокольни более высокой, чем политические амбиции ставропольского наполеончика, то станет ясно, что «дело Руста» подвело окончательную черту под длительным историческим периодом, на протяжении которого Советская Армия и её высший генералитет занимали в политической структуре СССР прочное высокое положение. Практически все высшие советские руководители до Горбачёва были так или иначе связаны с армией, являлись её воспитанниками.

Парадокс, между тем, заключается в том, что наиболее сокрушительный удар по политическим позициям армии нанёс человек, который одновременно и больше всех сделал для строительства Вооружённых Сил СССР, укрепления оборонного могущества страны, член Политбюро ЦК, министр обороны СССР, маршал Д.Ф. Устинов.

Устинов был, несомненно, великим человеком, выдающимся организатором производства, непревзойдённым знатоком всех тонкостей советского оборонного комплекса, талантливым инженером. И вместе с тем - слабым политиком. В последние годы жизни Брежнева Устинов сосредоточил в своих руках все нити управления армией и ВПК, практически единолично распоряжался колоссальными людскими, материальными и финансовыми ресурсами. Андропов, став генсеком, попытался ограничить могущество Устинова, подтянув в противовес ему в Москву из Ленинграда также знающего ВПК Романова.