Евгений Чазов - Как уходили вожди

Разрыв с М. Горбачёвым дался мне нелегко. В одном прав В. Легостаев в своей книге об Истории прихода Горбачёва к власти — в том, что я был одним из тех, кто помогал ему на жизненном пути, помогал честно, бескорыстно, в полной уверенности, что это делается не просто по дружбе, но на пользу моей стране. Могу ли я укорять себя за это? Могу ли простить себе безграничную веру в М. Горбачёва как благо для будущего моей многострадальной Родины? Сегодня находится немало тех, кто обвиняет нас в создании в 1985 году "культа" Горбачёва. Им бы вспомнить слова Иисуса, сказанные (в защиту блудницы) фарисеям: "Кто из вас без греха, первый брось в неё камень". Один из этих камней должен был бы полететь даже в Б. Ельцина, активно способствовавшего избранию М. Горбачёва Генеральным секретарём. Вспомним, с каким вздохом облегчения, с какой надеждой на будущее встретили партия и страна появление на политической арене молодого энергичного Генерального секретаря.

Недавно мы встретились с одним из ближайших друзей Горбачёва в период его становления как партийного руководителя. Это бывший председатель Ставропольского КГБ Э. Б. Нордман. Я хорошо знал среду КГБ, в которой было немало честных, порядочных людей, но даже среди них Нордман, бывший белорусский партизан, выделялся своей прямотой, простотой и честностью. Он был далёк от интриг, которые любили "закручивать" некоторые деятели КГБ, чтобы утвердить своё положение, проявить активность перед начальством, снабдить его необходимой Информацией, которую оно в свою очередь могло использовать в своих целях. Так что М. Горбачёву повезло с начальником управления КГБ, да он этого и не скрывал. В определённой степени именно Э. Нордману Горбачёв был обязан первыми шагами в своей карьере, в частности избранием первым секретарём Ставропольского крайкома.

Как рассказывал Нордман, незадолго до пленума крайкома КПСС, на котором должен был решаться вопрос о первом секретаре, его пригласил к себе первый заместитель председателя КГБ С. Цвигун. Надо сказать, что в тот период КГБ становился организацией, которая во многом определяла не только жизнь страны, но и жизнь партии. Все кадровые назначения, в том числе и партийные, согласовывались с руководством КГБ. Если учесть, что во главе этой организации стояли люди, близкие Л. И. Брежневу, — Андропов, Цвигун, Цинёв, то понятно, почему так много значило мнение КГБ в подобных решениях. Цвигуна интересовало, насколько связан Горбачёв как бывший руководящий комсомольский функционер с группой А. Шелепина — В. Семичастного, которые были руководителями комсомола страны в бытность М. Горбачёва на посту секретаря обкома комсомола. Считалось, что именно они составляют основную оппозицию Л. Брежневу. Э. Нордман убедил С. Цвигуна, что Горбачёв далёк от Шелепина и от Семичастного и ничего общего с этой группой не имеет. Это один из штрихов существовавшей тогда сложной Системы подбора руководящих кадров, но в конце концов именно такие штрихи определяли вхождение тех или иных личностей в круг власти.

Жизнь Э. Нордмана сложилась непросто. Ю. В. Андропов, который познакомился с ним во время отдыха в Кисловодске, оценив его честность и считая преданным себе человеком, предложил ему возглавить республиканское управление КГБ Узбекистана. Тот, к сожалению, согласился. К сожалению потому, что Э. Нордман, лишённый способности к интригам, открытый и честный, не мог спокойно относиться к ситуации в республике и остро ставил нелицеприятные вопросы перед Ш. Рашидовым. Тот, понимая, что обо всём, что творится в республике, Э. Нордман информирует Москву, Ю. Андропова, не потерпел рядом с собой такого человека. Что произошло, почему Ю. Андропов не мог защитить Э. Нордмана, я не знаю, помню только, что в течение буквально нескольких дней он переехал из Ташкента в ГДР. Я так и не понял, спасали его или, наоборот, хотели упрятать подальше. По крайней мере, приезжая из ГДР и встречаясь со мной, он говорил, что многие относятся к нему, как к ссыльному.

Ничего не сделал для него и бывший друг М. Горбачёв. Свою принципиальность Э. Нордман сохранил до конца. Его откровенные высказывания ещё в первые годы прихода М. Горбачёва к власти тому не понравились, как, впрочем, и Р. Горбачёвой, а мнение жены всегда было для него решающим. Были забыты, как это уже стало обычным для Горбачёва, и старая дружба, и поддержка в тяжёлые моменты жизни. О дружбе с семьёй Э. Нордмана в мемуарах Р. М. Горбачёвой даже не упоминается. В этом характерная черта четы Горбачёвых — забывать людей и друзей, которые становятся ненужными, и вспоминать о них, когда появляется нужда. Я хорошо ощутил это на себе.

Все это грустно. Поэтому, встретившись с Э. Нордманом и вспоминая наше знакомство, состоявшееся в Архызе благодаря М. Горбачёву, мы с болью говорили о том, как два очень близких ему человека не могли представить ни того, что он приведёт к гибели великую державу, ни того, что, достигнув вершин власти, и сам изменится до неузнаваемости. А может быть, просто было два разных Горбачёва — как было и два Брежнева, и два Ельцина?

Я хорошо знал первого Горбачёва — секретаря крайкома и члена ЦК КПСС, затем секретаря ЦК КПСС при Брежневе, Андропове и Черненко. Передового партийного функционера, полного планов совершенствования жизни в руководимом им Ставропольском крае, а потом и совершенствования сельского хозяйства в СССР; далёкого от политических интриг, общительного и доброго человека, который привлекал к себе простотой и интеллигентностью, который легко вписывался в любое общество, в любую компанию. Это, несомненно, одарённый человек, широких взглядов, любящий театр, литературу, искусство. Тогда мне казалось, что он представляет тот круг партийных руководителей, которые не на словах, а на деле преданы социалистической и коммунистической идее и работают ради неё, а не ради карьеры. Может быть, я ошибался, но тогда, значит, ошибался и Ю. В. Андропов, поверивший Горбачёву.

В этой связи мне памятна встреча в Архызе летом 1971 года. После обеда в туристическом пансионате мы вышли с Горбачёвым погулять. Была прекрасная погода, невдалеке высились отроги Кавказского хребта, рядом шумела бурная река Зеленчук. Все вокруг, казалось, дышало покоем и вечностью, как это бывает в горах. На землю меня вернул Горбачёв, который начал расспрашивать о событиях, происходящих в Москве, о здоровье Брежнева, Андропова, Косыгина, о невидимой даже верхнему эшелону партийной власти на местах борьбе в Политбюро и правительстве. Как всегда, я был откровенен с ним и рассказал о проблемах, которые начинают появляться у Л. И. Брежнева, о роли Ю. В. Андропова в его окружении, положении Д. Ф. Кулакова, которого Горбачёв хорошо знал.