Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

Но на завоеванныхъ территоріяхъ столицъ, крупнѣйшихъ промышленныхъ центровъ, желѣзнодорожныхъ магистралей достигнутъ относительный внѣшній порядокъ: "врагъ" или вытѣсненъ, или уничтоженъ. Терроръ въ городахъ, резонирующій по всему міру, сталъ ненуженъ и даже вреденъ. Онъ перешелъ въ низы, въ массы, отъ буржуазіи и интеллигенціи — къ рабочимъ и крестьянамъ, отъ кабинетовъ — къ сохѣ и станку. И для посторонняго наблюдателя онъ сталъ почти незамѣтенъ.

Тема о концентраціонныхъ лагеряхъ въ Совѣтской Россіи уже достаточно использована. Но она была использована преимущественно какъ тема "ужасовъ" и какъ тема личныхъ переживаній людей, попавшихъ въ концлагерь болѣе или менѣе безвинно. Меня концлагерь интересуетъ не какъ территорія "ужасовъ", не какъ мѣсто страданій и гибели милліонныхъ массъ, въ томъ числѣ и не какъ фонъ моихъ личныхъ переживаній — каковы бы они ни были. Я не пишу сентиментальнаго романа и не собираюсь вызвать въ читателѣ чувства симпатіи или сожалѣнія. Дѣло не въ сожалѣніи, а въ пониманіи.

И вотъ именно здѣсь, въ концентраціонномъ лагерѣ, легче и проще всего понять основное содержаніе и основныя "правила" той борьбы, которая ведется на пространствѣ всей соціалистической республики.

Я хочу предупредить читателя: ничѣмъ существеннымъ лагерь отъ "воли" не отличается. Въ лагерѣ, если и хуже, чѣмъ на волѣ, то очень ужъ не на много, — конечно, для основныхъ массъ лагерниковъ — для рабочихъ и крестьянъ. Все то, что происходитъ въ лагерѣ, происходитъ и на волѣ — и наоборотъ. Но только — въ лагерѣ все это нагляднѣе, проще, четче. Нѣтъ той рекламы, нѣтъ тѣхъ "идеологическихъ надстроекъ", подставной и показной общественности, бѣлыхъ перчатокъ и оглядки на иностраннаго наблюдателя, какія существуютъ на волѣ. Въ лагерѣ основы совѣтской власти представлены съ четкостью алгебраической формулы.

Исторія моего лагернаго бытія и побѣга, если не доказываетъ, то, во всякомъ случаѣ, показываетъ, что эту формулу я понималъ правильно. Подставивъ въ нее, вмѣсто отвлеченныхъ алгебраическихъ величинъ, живыхъ и конкретныхъ носителей совѣтской власти въ лагерѣ, живыя и конкретныя взаимоотношенія власти и населенія, — я получилъ нужное мнѣ рѣшеніе, обезпечившее въ исключительно трудныхъ объективныхъ условіяхъ успѣхъ нашего очень сложнаго технически побѣга.

Возможно, что нѣкоторыя страницы моихъ очерковъ покажутся читателю циничными... Конечно, я очень далекъ отъ мысли изображать изъ себя невиннаго агнца: въ той жестокой ежедневной борьбѣ за жизнь, которая идетъ по всей Россіи, такихъ агнцевъ вообще не осталось: они вымерли. Но я прошу не забывать, что дѣло шло — совершенно реально — о жизни и смерти, и не только моей.

Въ той общей борьбѣ не на жизнь, а на смерть, о которой я только что говорилъ, нельзя представлять себѣ дѣла такъ, что вотъ съ одной стороны безпощадные палачи, а съ другой — только безотвѣтныя жертвы. Нельзя же думать, что за годы этой борьбы у страны не выработалось милліоновъ способовъ и открытаго сопротивленія, и "примѣненія къ мѣстности", и всякаго рода изворотовъ, не всегда одобряемыхъ евангельской моралью. И не нужно представлять себѣ страданіе непремѣнно въ ореолѣ святости... Я буду рисовать совѣтскую жизнь въ мѣру моихъ способностей — такою, какой я ее видѣлъ. Если нѣкоторыя страницы этой жизни читателю не понравятся — это не моя вина...

Эпоха коллективизаціи довела количество лагерей и лагернаго населенія до неслыханныхъ раньше цифръ. Именно въ связи съ этимъ лагерь пересталъ быть мѣстомъ заключенія и истребленія нѣсколькихъ десятковъ тысячъ контръ-революціонеровъ, какимъ были Соловки, и превратился въ гигантское предпріятіе по эксплоатаціи даровой рабочей силы, находящейся въ вѣдѣніи Главнаго Управленія Лагерями ГПУ — ГУЛАГ'а. Границы между лагеремъ и волей стираются все больше и больше. Въ лагерѣ идетъ процессъ относительнаго раскрѣпощенія лагерниковъ, на волѣ идетъ процессъ абсолютнаго закрѣпощенія массъ. Лагерь вовсе не является изнанкой, нѣкоимъ Unterwelt'омъ воли, а просто отдѣльнымъ и даже не очень своеобразнымъ кускомъ совѣтской жизни. Если мы представимъ себѣ лагерь нѣсколько менѣе голодный, лучше одѣтый и менѣе интенсивно разстрѣливаемый, чѣмъ сейчасъ, то это и будетъ кускомъ будущей Россіи, при условіи ея дальнѣйшей "мирной эволюціи". Я беру слово "мирная" въ кавычки, ибо этотъ худой миръ намного хуже основательной войны... А сегодняшняя Россія пока очень немногимъ лучше сегодняшняго концлагеря.

Лагерь, въ который мы попали — Бѣломорско-Балтійскій Комбинатъ — сокращенно ББК, — это цѣлое королевство съ территоріей отъ Петрозаводска до Мурманска, съ собственными лѣсоразработками, каменоломнями, фабриками, заводами, желѣзнодорожными вѣтками и даже съ собственными верфями и пароходствомъ. Въ немъ девять "отдѣленій": мурманское, туломское, кемское, сорокское, сегежское, сосновецкое, водораздѣльное, повѣнецкое и медгорское. Въ каждомъ такомъ отдѣленіи — отъ пяти до двадцати семи лагерныхъ пунктовъ ("лагпункты") съ населеніемъ отъ пятисотъ человѣкъ до двадцати пяти тысячъ. Большинство лагпунктовъ имѣютъ еще свои "командировки" — всякаго рода мелкія предпріятія, разбросанныя на территоріи лагпункта.

На ст. Медвѣжья Гора ("Медгора") находится управленіе лагеремъ — оно же и фактическое правительство такъ называемой "Карельской республики" — лагерь поглотилъ республику, захватилъ ея территорію и — по извѣстному приказу Сталина объ организаціи Балтійско-Бѣломорскаго Комбината — узурпировалъ всѣ хозяйственныя и административныя функціи правительства. Этому правительству осталось только "представительство", побѣгушки по приказамъ изъ Медгоры, да роль декораціи національной автономіи Кареліи.

Въ іюнѣ мѣсяцѣ 1934 года "лагерное населеніе" ББК исчислялось въ 286.000 человѣкъ, хотя лагерь находился уже въ состояніи нѣкотораго упадка — работы по сооруженію Бѣломорско-Балтійскаго канала были уже закончены, и огромное число заключенныхъ — я не знаю точно, какое именно — было отправлено на БАМ (Байкало-Амурская магистраль). Въ началѣ марта того же года мнѣ пришлось работать въ плановомъ отдѣлѣ Свирьскаго лагеря — это одинъ изъ сравнительно мелкихъ лагерей; въ немъ было 78000 "населенія".

Нѣкоторое время я работалъ и въ учетно-распредѣлительной части (УРЧ) ББК и въ этой работѣ сталкивался со всякаго рода перебросками изъ лагеря въ лагерь. Это дало мнѣ возможность съ очень грубой приблизительностью опредѣлить число заключенныхъ всѣхъ лагерей СССР. Я при этомъ подсчетѣ исходилъ, съ одной стороны — изъ точно мнѣ извѣстныхъ цифръ "лагернаго населенія" Свирьлага и ББК, а съ другой — изъ, такъ сказать, "относительныхъ величинъ" остальныхъ болѣе или менѣе извѣстныхъ мнѣ лагерей. Некоторые изъ нихъ — больше ББК (БАМ, Сиблагъ, Дмитлагъ); большинство — меньше. Есть совсѣмъ ужъ неопредѣленное количество мелкихъ и мельчайшихъ лагерей — въ отдѣльныхъ совхозахъ, даже въ городахъ. Такъ, напримѣръ, въ Москвѣ и Петербургѣ стройки домовъ ГПУ и стадіоновъ "Динамо" производились силами мѣстныхъ лагерниковъ. Есть десятка два лагерей средней величины — такъ, между ББК и Свирьлагомъ... Я не думаю, чтобы общее число всѣхъ заключенныхъ въ этихъ лагеряхъ было меньше пяти милліоновъ человѣкъ. Вѣроятно, — нѣсколько больше. Но, конечно, ни о какой точности подсчета не можетъ быть и рѣчи. Больше того, я знаю системы низового подсчета въ самомъ лагерѣ и поэтому сильно сомнѣваюсь, чтобы само ГПУ знало о числѣ лагерниковъ съ точностью хотя бы до сотенъ тысячъ.