Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина [калибрятина]

Один из детей монотонно выл, а другие прятались в подвале. Оказалось, что они играли в

«налет украинской авиации»: воющий изображал сирену, а подвал считался

«бомбоубежищем». Детская психика гораздо устойчивей взрослой, и дети быстро привыкают

к бомбардировкам и даже иногда радуются им – можно не ходить в школу. На стенах

донецких домов можно увидеть необычные рисунки. Вот самолеты, бомбящие жилые дома, а

вот танк, расстреливающий здание. Иногда дети поясняют свои рисунки: на самолетах

рисуют украинский флаг или же просто пишут «Украина».

Конечно же, о войне дети помнили и по другую сторону фронта. Так, во многих школах

проходили конкурсы детских рисунков, посвященных «воинам, защищающим родину».

Украинские старшеклассницы посылали видеообращения с песнями бойцам АТО, в которых

признавались в любви к защитникам родины. Правда, такие акции проходили часто по

инициативе взрослых, но не только. Сам видел, как дети подходили к украинским военным с

приветствием: «Слава Украине!»

Кстати, впервые схожие военные рисунки детей мне пришлось увидеть в далеком 1995

году в Грозном; правда, там на самолетах писали «Россия», причем нередко с одним «с». В

те годы в Чечне были забыты все прежние игры – в русских и фашистов, красных и белых.

По существу, чеченские дети даже не играли, а копировали мир взрослых.

«Уазик» долго петляет по горным дорогам. Неожиданно у въезда в одно из сел мы

слышим крик «Аллах Акбар», и нас окружает толпа боевиков. Я было уже приготовился к

самому худшему, но тут обратил внимание на рост «воинов» – дети. Как и у взрослых

моджахедов, на голове у ребят были зеленые повязки. Правда, автоматы оказались

игрушечными, а вот гранатометы – настоящие, хотя и использованные, без заряда.

– У каждого нашего поста они выставляют свой – детский. Гоняем их, гоняем – ничего

не получается, – смеется водитель-чеченец.

Оказалось, не только я боялся боевиков.

– Во время бомбежек мы прятались в подвале. Когда бои кончились, к нам спустились

русские солдаты. Один из них увидел мой игрушечный автомат и, вздрогнув, направил на

нас свой настоящий. К счастью, до него все-таки дошло, что это игрушка. «Других боевиков

здесь нет!» – сказала моя мама. Тогда солдаты ушли и даже не стали нас обыскивать, – не без

гордости рассказывает девятилетний Магометарби из Грозного.

Увы, чеченские дети не только играли в войну, но и принимали в ней активное участие.

Детям легче пройти через русские посты, и они становятся разведчиками и диверсантами.

– Все, в этом году везу его в горы к моджахедам, – показывая на своего

одиннадцатилетнего сына, говорит мне знакомый чеченец. Заметив мой удивленный взгляд,

любящий отец объясняет это решение:

– Год пусть поучится носить автомат, еще год стрелять. Эта война надолго.

В Чечне выросло новое поколение, сформировавшееся в военные годы.

Впервые с подобными людьми я столкнулся в Афганистане. Двадцатипятилетние

афганские моджахеды показывали мне свои детские фото.

– Здесь нам по двенадцать лет, тогда мы еще не могли воевать наравне со взрослыми и,

как все афганские дети, подкладывали бомбы под советские танки. Когда подросли, то

смогли взять в руки оружие.

Мир этих молодых людей был необычен. По сути, их жизнь ограничивалась военными

лагерями в Пешаваре и афганскими горами. Они не умели ни читать, ни писать, но зато

умели за минуту собрать автомат Калашникова с закрытыми глазами. Как-то мы

укладывались спать, молодые афганские воины положили рядом с собой автоматы.

– Зачем вы это делаете? Ведь здесь нам ничего не угрожает? – спросил я.

– Привычка! – рассмеялись моджахеды.

Конечно, в Чечне все менее запущено. Но и в этой республике смута длилась с начала

90-х и до середины двухтысячных. Сегодня в Чечне не так мало молодых людей, которые не

умеют толком читать и писать, не говорят по-русски, но зато великолепно умеют воевать и

привыкли решать все вопросы с помощью силы. Кстати, к поколению «детей войны» можно

отнести и нынешнего чеченского лидера Рамзана Кадырова. Напомним, что во время первой

чеченской войны отец Рамзана был муфтием республики и участвовал в боях против

федералов. Повоевать с российской армией успел и молодой Рамзан.

ГЛАВА IV. Женщины и война

Общеизвестно, что многие женщины из провинции идут в армию и на войну из-за

относительно приличной зарплаты и в надежде выйти замуж. Увы, с этой категорией

представительниц прекрасной половины человечества я фактически незнаком, а вот

женщин-журналисток, работающих в горячих точках знаю достаточно хорошо.

Среди них было много (больше, чем среди мужчин) тех, кто ездил на войну из любви к

острым ощущениям. Многие из них упивались военной романтикой. Так, одна из моих

знакомых поехала в Чечню во время отпуска. Самое интересное, что материалов в свою

редакцию эта дама почти не передавала: ей вполне хватало ощущений фронтовой жизни.

Около года в Чечне провела украинская журналистка, якобы работая стрингером на никому

не известные агентства, а в реальности просто тусуясь. Конец этой женщины трагичен:

обвинив в шпионаже, ее убили боевики.

Часто среди таких журналисток попадались женщины с довольно своеобразной

психикой. Так, одна корреспондентка фактически хвасталась историей своего изнасилования

боевиком. Дело в том, что женщина пожаловалось на насильника его командиру, и тот

приказал расстрелять преступника. Эту историю женщина рассказывала, не стесняясь, при

своем женихе всем знакомым.

Кстати, про эту даму рассказывали и такую историю. Как-то в подмосковной

электричке на нее напал бандит с ножом. Женщина сжала лезвие ножа рукой, и

окровавленной ладонью провела по лицу бандита. Тот позорно бежал.

Иногда «изнасилование» использовалось просто как прием для резкого карьерного

взлета. Так, одна из ныне очень известных скандальных журналисток объявила

тележурналистам, что ее изнасиловали солдаты на войне в одной из бывших союзных

республик. Репутация у дамы была такова, что над этим сообщением смеялись даже боевики

противоборствующего лагеря. Но дело было сделано: журналистка мгновенно стала известна

на всем постсоветском пространстве.

Многие журналистки восхищались «настоящими мужчинами» – чеченскими боевиками

и даже вступали с ними в сексуальные связи. Особенно везло Шамилю Басаеву: многие

женщины очень хотели пополнить им «коллекцию своих любовников». Длительные и

серьезные романтические отношения с одним из чеченских полевых командиров были у