Владимир Мещерский - Письма к императору Александру III, 1881–1894

Катков продолжает не печатать « Правит [ ельственного ] сообщения » [551]. Повторяю, это дело зазнавшегося счастливца. Ему следовало бы сделать строгое внушение! Так не служат правительству по убеждению: хочу – служу, не хочу, буду действовать по своему. Такое действие производит глубокое смущение!

Думаю, что Вас могут интересовать все толки и впечатления этой недели около главного вопроса: назначения В[ышнеградск]ого! Вы увидите, что не пожалели и клеветы…

Да благословит Бог для Вас наступающие праздники!

Смею напомнить Вам, что по обычаю прежних лет дерзаю ожидать на елку для бедных 100 детей 25 и 26 декабря 300 рублей, которые Вы присылали. Если можно, удостойте их вложить в конверт и прислать мне через А. С. В[асильковск]ого; потому сие прошу так сделать, что может быть к ним в конверт приложите несколько строк дорогих, очень дорогих от Вас.

Если можно, тогда удостойте сказать, что Вы изволите думать на счет моей просьбы о « Воскресенье ». Скажу о ней вот что. Если цифра 1000 экз. велика, то хотя один экземпляр прикажите, умоляю, присылать для Себя; это будет благословение и талисман для дела. А сумму 1000 экз. я примерно назвал потому, что [И. Г.] Харитоненко подписался на 500 экз., и мне представлялось очень естественно, что Ваша цифра должна быть единственная, над всеми! Или изволите увидеть прежде самый журнал, какой он будет?

Затем умоляю, про[ч]тите два слова о «Миллионе» [553]. Торжество аристократического принципа в пьесе навлекло на меня и шиканий и брани в газетах без конца. Пьесу назвали и бездарною, и скучною, тогда как она, по мнению судей беспристрастных, и интересна, и шаг вперед по сравнению с первою. Теперь я ее очень сократил и из 5 актов сделал 4. Но [М. Г.] Савина малодушно испугалась газет и, несмотря на то, что все 4 представления дали полный сбор, – отказалась от роли своей и сделала большую гадость [554].

Теперь умоляю [555]Вас, поддержите меня и накажите сделавших гадость. Если возможно, скажите мне в просимых строках, могли ли бы Вы 1, 2 или 3 января в один из этих вечеров приехать на «Миллион»? Если да, то ничего не говоря про Ваш ответ, я бы просил Дирекцию назначить «Миллион» в репертуар на этот день. Что Вы не поскучаете – ручаюсь, но зато Вы покажете сочувствие принципу, торжеству которого я посвятил 3 акт … Вы устыдите малодушных! Умоляю слезно, не откажите мне!

Да хранит Вас Бог, да благословляет и вдохновляет Вас…

Начну с ничтожного, потому что это ничтожное имеет характерное значение. « Новое время », этот орган общественного мнения à la minute [556], разом повернуло фронт, и как ни в чем не бывало после 3 лет остаиванья Бунге и его финансовой политики, после ряда ругательств, изрыганных на Вышнеградского, теперь ругает финансовую систему Бунге и сообщает известие о том, что ходят слухи о назначении Вышнеградского на высокий самостоятельный пост! [557]Таков свет, и таковы люди.

Но любопытно знать, почему так жарко отстаивало « Новое время » финансовую политику Бунге? Ларчик просто открывался: как это ни цинично, но это правда. Статьи финансовые за Бунге пишет и писал в « Новом времени » [К. А.] Скальковский; а этот Скальковский, не скрывая даже, говорил, что ему нужен Бунге потому де, что он обещал ему место директора Д[епартамен]та мануфактур и внутр[енней] торговли. Теперь слухи приписывают Бунге падение, теперь он не нужен, так давай его ругать.

Затем в pendant [558]к этому интересны добытые мною разными подходами и окольными путями мнения государственных сфер о Вышнеградском. Здесь обнаружился, без всякого с его стороны усилия, блестящий поворот в его пользу, который следует самым решительным образом приписать его такту, его скромности и главным образом проявлению впервые замечательно ясного ума и трудолюбия совсем необыкновенного. В особенности интересны впечатления первого заседания Финансового комитета. Впечатления общие особенно выразил за всех [С. А.] Грейг.

– Я ожидал, – говорил он, – услыхать умного человека, но я никогда не ожидал приветствовать в Вышнеградском такого полного государственного человека по соединению знания предмета с ясностью усвоения и изложения и по ширине этих ясных взглядов. Это человек, на которого может опираться государство и в трудные минуты.

В этих словах нет ни аффектации, ни экзажерации [559]. Абаза, со своей стороны, встал в позу высокого покровителя и благожелателя Вышнеградского и осыпает его ласками благоволенья без конца.

Но тут я счел нужным предостеречь Вышнеградского, который совершенно невольно, вследствие своей скромности и как новый в среде государственной человек, очень легко может поддаться обольщениям, от действительно неотразимых и опасных чар Абазы. Это Мачтену(?) [560]в полном смысле слова, и теперь у него одна по-видимому цель: обольстить Вышнеградского.

У Абазы расчет ясен и понятен: обольстить Вышнеградского человеку как он, с большим умом, с этим блеском его ума, с его остроумием и с его личными прелестями – возможно именно потому, что Вышнеградский сам умен, а с другой стороны, не освоился еще с тем миром, где Абаза свой и первый человек. Раз он обольстит Вышнеградского и тот получит назначение или влияние на финансовую политику, у Абазы является сильный повод желать оставаться председателем Департ[амента] экономии, где он очевидно может непосредственно влиять на Вышнеградского.

Но вот что тревожно, это слух, пущенный по городу о желании Бунге быть на месте Абазы. Этого, скажу перед совестью, не дай Бог в интересах Государя и государства. Бунге совсем не индифферентный элемент в области финансовой; он ученый либерал, а ученые либералы у нас это те люди, про которых никогда нельзя сказать: где кончается либерал и где начинается враг Самодержавного русского правительства. Бунге, кроме того, это человек весь пропитавшийся и пропекшийся в самой тлетворной атмосфере демократов и врагов Самодержавия; завтра, будь он во главе Департамента госуд[арственной] экономии, кончено; этим департаментом завладеют те самые Огрицки, которые теперь завладели М[инистерст]вом финансов. И если Вышнеградский будет назначен и их выживет из Минист[ерст]ва финансов, то несомненно они все перейдут в Департамент экономии Госуд[арственного] совета или явно или тайно, и все меры Вышнеградского будут встречать в Деп[артамен]те экономии у Бунге противодействие.

Это было бы бедствие! И из двух – никакого не может быть сомнения в случае выбора – Абаза [в] сто миллионов раз был бы желательнее, ибо он представляет собою среду западно-либеральную с консервативным оттенком, он парламентарист консервативной партии, а Бунге представляет собою среду людей прямо враждебных русскому нынешнему правительству.