Пол Престон - Франко. Биография

Восемнадцатого июля 1938 года, во вторую годовщину военного мятежа, националистское правительство приняло решение присвоить Франко титул: «Верховный главнокомандующий (Capitan General) армией и флотом, Глава государства, генералиссимус наземных, морских и воздушных сил, Национальный глава Испанской традиционалистской Фаланги и хунт национальносиндикалистского наступления, Его Высокопревосходительство сеньор дон Франсиско Франко Баамонде». Правительство указывало, что оно желает данным декретом «воздать должное человеку, по Божьему промыслу принявшему на себя величайшую ответственность перед народом и перед Историей. Ему достало вдохновения, мудрости и отваги поднять истинную Испанию против врагов отечества (antipatria). Он, неподражаемый архитектор всего нашего Движения, лично и бесподобно руководит одной из самых трудных кампаний, которые когда-либо знала История». На торжественной церемонии Франко вручили жезл и ленту в подтверждение его нового титула. Теперь он имел основания сопоставлять себя с великими военачальниками испанской истории, избранниками судьбы, одерживавшими триумфальные победы 42. Титул Capitan General прежде присваивался только королям Испании. Наконец-то каудильо мог осуществить свою давнюю мечту: появляться на официальных встречах и церемониях в форме адмирала 43.

В своей речи Франко поведал о своих близких отношениях с Хосе Антонио Примо де Риверой и процитировал письмо, написанное ему фалангисгским лидером незадолго до мятежа октября 1934 года. При этом он ни словом не обмолвился о том, что не ответил на это письмо. Были в этой речи и другие трюки. Так, каудильо критиковал республику за использование иностранных добровольцев и назвал это «иностранным вторжением», а далее без тени иронии заявил, что разрушители Герники, то есть выдуманные его пропагандой баскские подрывники, потеряли право называть себя испанцами. В остальном Франко неопределенно говорил о том, чего можно ожидать от его эгалитарной «Национальной революции» 44. Путаной фашистской фразеологии соответствовала общая аранжировка, характерная для массовых спектаклей такого типа в гитлеровской Германии и фашистской Италии. Накануне вечером через Бургос прошли маршем фалангисты с факелами, остановились у резиденции генералиссимуса и пропели «Лицом к солнцу». Восемнадцатого июля здания и улицы Бургоса пышно украсили: то было причудливое сочетание фашистской и средневековой символики. Улицы посыпали песком для военного парада, на стенах общественных зданий, вдоль маршрута прохождения войск, висели огромные портреты каудильо, сооруженные к этому случаю обелиски украшало фалангисгское ярмо со стрелами и испанский имперский орел. После церемонии Франко покинул дворец в сопровождении экзотической марокканской гвардии — еще один символ императорского статуса каудильо 45.

Такие театрализованные церемонии отражали ощущение, что конец войны близок. К 23 июля 1938 года националисты находились в сорока километрах от Валенсии. Чтобы восстановить связь между Каталонией и остальной республиканской зоной республиканцы решились на отчаянный бросок через реку Эбро. Задумал и разработал акцию генерал Рохо. Для нее создали специальную Армию Эбро; командование ею поручили коммунисту генералу Хуану Модесто. Оборону националистских позиций к югу от Эбро Франко возложил на порывистого Ягуэ. Уже ходили слухи о том, что республиканцы готовятся к прорыву через реку. Националисты получили кое-какие сведения об этом и от перебежчиков из Народной армии. Ягуэ, однако, не удалось уточнить, где, когда и как это произойдет. У Ягуэ не хватало сил охранять побережье реки, одинаковой по глубине на всем протяжении фронта, длинного и извилистого. К тому же в данный момент Франко более всего беспокоил застой в Маэстрасго, поэтому на постоянные просьбы Ягуэ о подкреплениях в штаб-квартире генералиссимуса не обращали никакого внимания 46.

Около восьмидесяти тысяч людей тайно перебросили к берегу реки. Ночью с 24-го на 25 июля головные части армии Хуана Модесто пересекли на лодках излучину реки возле Гандесы, а остальная часть армии перешла реку по понтонным мостам на другой день. Республиканские части застали врасплох националистов 47. Самоуверенность и плохо поставленная разведка не позволила националистам верно определить цели и масштабы республиканского наступления. Сам Ягуэ еще 22 июля информировал Франко, что оптимистически оценивает возможности отразить любую вылазку республиканцев. Когда все произошло, каудильо находился в Бургосе. Разбуженный Паконом, он немедленно позвонил Кинделану и приказал нанести мощный удар с воздуха по плацдарму республиканцев 48. Действия народной армии привели к крупным потерям в войсках Ягуэ, хотя из-за тяжелых потерь и 14-й Интернациональной бригаде пришлось отступить. Однако выше по течению реки республиканцам удалось захватить большой плацдарм в широкой излучине. К. 1 августа они достигли предместий Гандесы, в сорока километрах от исходного пункта наступления. Гандеса, важный перекресток дорог, была, с этой точки зрения, идеальным плацдармом для дальнейшего наступления республиканцев.

Говорили, что, хотя штаб Франко встревожило форсирование Эбро, сам каудильо испытывал удовлетворение, сразу усмотрев в этом событии возможность заманить республиканцев в западню: позволить им перейти реку, а потом окружить и разгромить. Во всяком случае, факт остается фактом: штаб Франко был поначалу деморализован стратегическим успехом республиканцев 49. Каудильо отреагировал на наступление спокойно, но вряд ли дальновидно. Как это часто с ним случалось, он нашел одно решение: попытаться вернуть утраченную территорию. Приказав вначале подвергнуть республиканцев бомбардировкам с воздуха, Франко затем перебросил в район военных действий подкрепления, чтобы остановить продвижение республиканцев. Впервые он посетил фронт 2 августа. Свой штаб каудильо снова разместил в Педроле, в том же дворце. Вскоре был организован мобильный штаб, состоящий из колонны грузовиков, тщательно замаскированных под передвижные радиостанции 50. Через несколько дней Франко решил начать наступление на республиканцев и развязать жестокие изнурительные бои. Понимая, что это будет стоить ему немалых потерь, он надеялся все же уничтожить вражескую армию. Наступление на Валенсию отложили. Началось отчаянное и стратегически бессмысленное сражение за территорию. В этой кровавой бойне погибло еще больше людей, чем под Брунете, Белчите и Теруэлем. Но для Франко потери ничего не значили, когда появлялась надежда уничтожить республиканскую армию 51.

К разочарованию штабистов, а также немцев и итальянцев, сражение на Эбро длилось около четырех месяцев. Если бы Франко удержал республиканцев в ловушке у реки, а тем временем начал бы быстрое наступление на практически незащищенную теперь Барселону, он приблизил бы конец войны на полгода. Когда Кинделан указал ему на это, каудильо, словно соглашаясь, пожал плечами, но ничего не ответил 52. Сейчас в его распоряжении находилось под ружьем около миллиона людей, и он не задумывался о потерях. Африканское прошлое явно сказывалось на модели поведения Франко. Он почел за лучшее превратить Гандесу в кладбище республиканской армии, чем добиться быстрой и впечатляющей победы 53.