Пол Престон - Франко. Биография

Высшее командование националистов подвергло острой критике принимаемые генералиссимусом решения, что отразилось на моральном состоянии Франко. Кинделан спрашивал, почему так мало используются танки 54. Пакон утверждал, что битва на Эбро была единственным сражением Гражданской войны, во время которого обнаружились разногласия между каудильо и его генералами 55. Барон фон Шторер сообщил в Берлин о сценах, происходящих в штабе Франко: каудильо кричал на своих генералов и обвинял их в том, что они неверно исполняют его приказы 56. Итальянский генерал Марио Берти по указанию Муссолини заявил Франко, что ему следует направить усилия на окончание войны. При этом он добавил, что новая военная техника из Италии будет поступать лишь в том случае, если итальянцам позволят принимать участие в выработке стратегических решений. Граф Виола сказал фон Штореру, что это блеф, однако Рим действительно обеспокоен медлительностью Франко 57. Дуче все более удручало, что каудильо «вяло ведет войну». Он заявил Чано: «Запиши в своем дневнике, что сегодня, 29 августа, я предсказываю поражение Франко. Этот человек или не знает, как вести войну, или не хочет ее вести. Красные — это бойцы, а Франко — нет» 58. В это время, видя, что затянувшаяся война, изнурившая страну, заходит в тупик, энергичный премьер-министр республиканского правительства Хуан Негрин попытался найти почву для компромисса и мира, но Франко не желал ничего, кроме безоговорочной капитуляции.

Британская реакция на сентябрьский кризис в Чехословакии означала смертный приговор Испанской Республике. Негрин надеялся, что рост напряженности в Европе позволит республике встать в один ряд с западными демократиями. В этой связи он сделал продуманный жест, заявив, что выведет из Испании всех добровольцев, воюющих на стороне республиканцев. Франко разделял предположение Негрина о том, что начало войны в Европе поставит под угрозу победу националистов. Он допускал, что республике, вставшей на сторону Франции и России против Германии, хлынет поток помощи, а националистской Испании, на деле отрезанной от стран Оси, будет угрожать французская армия. Каудильо встревожило, что Гитлер провоцировал судетский кризис именно к этому времени, не подумав о проблемах испанских националистов. Теперь, затаив дыхание, Франко ждал исхода Мюнхенской встречи. Кабинет министров заседал беспрестанно. Даже Муссолини считал, что националисты упустили свой шанс на победу, и каудильо следует добиваться мира на компромиссных условиях 59. Тупиковая ситуация на Эбро подрывала моральный дух националистов. К этому добавились опасения по поводу возможного французского вторжения в Каталонию, Страну Басков и Испанское Марокко. Это действительно было пугающей перспективой для слишком растянутых и разбросанных националистских войск 60. Франко испытывал недоумение и обиду, не получая никакой информации из Берлина до самого подписания Мюнхенского соглашения. От этого он даже стал неважно себя чувствовать и не выезжал из своей арагонской штаб-квартиры 61.

Но, хотя каудильо и казалось, что союзники предали его, он ничего не предпринимал, чтобы выразить свое отношение к международному конфликту вокруг Чехословакии, пока Лондон и Париж не спросили напрямую о позиции Франко. Британское И французское правительства хотели знать его планы на случай большой войны в Европе. Выражая настроения Франко, Хордана убеждал британского дипломатического агента в Бургосе сэра Роберта Ходжсона в том, что каудильо питает «самые теплые чувства симпатии к Англии» и желает успеха мирным инициативам Чемберлена. Хордана утверждал, что Франко не встанет на сторону Оси и намерен придерживаться строгого нейтралитета 62. То же самое повторил в Лондоне представитель каудильо, англофил герцог Альба, попросив при этом, чтобы британский МИД убедил Францию уважать нейтралитет Испании в случае войны в Европе 63.

Больше всего Франко беспокоило, чтобы ничто не мешало его войне в Испании. Вместе с тем он весьма опасался оттолкнуть союзников из стран Оси. Поэтому к немцам и итальянцам начала поступать информация, что каудильо глубоко сочувствует их делу и очень сожалеет, что националистская Испания еще недостаточно сильна и не может стать на их сторону 64. Чано писал в своем дневнике: «Отвратительно! Этого достаточно, чтобы наши погибшие в Испании встали из гроба». Муссолини тоже отреагировал весьма бурно и даже заговорил о том, чтобы отозвать все итальянские войска из Испании, но быстро отошел 65. Гитлера поразила неблагодарность Франко, но позже он сказал Герингу: «Это грязный трюк, но что еще могут сделать эти бедняги?» 66

Боясь развязать войну с Гитлером, Чемберлен, по Мюнхенскому соглашению, по существу сдал ему 29 сентября Чехословакию 67. Франко вздохнул с облегчением и немедленно послал Чемберлену «самые теплые поздравления в связи с увенчавшимися успехом усилиями по сохранению мира в Европе» 68. Он, возможно, понял, как и Уинстон Черчилль, что Британия «потерпела поражение без войны» 69. Конечно, каудильо поспешил послать поздравления и Гитлеру — не по поводу упрочения мира, а по случаю выгодного решения «германского судетского вопроса». Ему хотелось хоть как-то успокоить Рим и Берлин, которые были недовольны непозволительной, с их точки зрения, поспешностью, с какой он сделал заявление о нейтралитете. Мюнхен нанес сокрушительный удар по республике, поэтому не удивительно, что Франко лично выразил фон Штореру восхищение мюнхенским триумфом фюрера 70. Вскоре после этого Франко распорядился начать клеветническую кампанию против американского президента Рузвельта и государственного секретаря Корделла Холла. Американский посол сделал вывод, что «франкистский режим враждебен Соединенным Штатам, их руководителям, их принципам и политике» 71.

Открыв створы плотин на притоках реки Эбро, националисты отрезали республиканские силы, оказавшиеся в горной местности, почти лишенные поддержки и подкреплений оружием и боеприпасами. Получив приказ не отступать, республиканцы удерживали территорию, несмотря на мощный артобстрел и бомбардировки с воздуха. Пятьсот орудий выпускали по ним более 13 500 снарядов в день в течение примерно четырех месяцев. Несмотря на невыносимую жару, нехватку или отсутствие воды, обстреливаемые с утренней до вечерней зари, они держались до конца. Осенью националисты, по выражению фон Шторера, выглядели «обескровленными». Серьезно сомневаясь в их победе, он ошибочно считал, что генералиссимус не прочь пойти на компромиссный мир. На самом деле Франко оставался непреклонен и не допускал даже и мысли о каком-либо посредничестве с целью мирного урегулирования 72.