Пол Престон - Франко. Биография

Серрано Суньер был поражен безудержным пылом Франко и встревожен энтузиазмом толпы. Каудильо обиделся, услышав, как его свояк проворчал: «Это разве коррида?» В тот же день Франко упрекнул свояка, не пожелавшего разделить общее ликование, но тот, к еще большему неудовольствию каудильо, посоветовал ему передоверять подобные выступления людям, стоящим рангом ниже, чтобы при необходимости их можно было бы дезавуировать 77. Удивление куньядиссимуса» объяснялось, возможно, тем, что пламенную речь для Франко готовил Карреро Бланко. Однако совет министра иностранных дел, видимо, возымел эффект: на следующий день, обращаясь по радио к рабочим, каудильо был куда сдержаннее и говорил лишь об экономических проблемах. Британские и португальские наблюдатели расценили вторую речь как просьбу об «объединении против красных» перед полномасштабным вступлением в войну. Так же считал и возмущенный Вигон 78.

Вскоре после этого Серрано Суньер в беседе со Шторером посетовал, что Франко открыл глаза англичанам и американцам «на истинную позицию Испании». «Раньше, — сказал куньядиссимус, — британское правительство считало, что только он, министр иностранных дел, подталкивает Испанию к вступлению в войну, тогда как «мудрый и рассудительный» каудильо стоит на позиции безусловного нейтралитета. Теперь Франко лишил их этой иллюзии». Серрано Суньер не ошибся. Салазар де Оливейра, давно убежденный в нейтралитете каудильо, пришел к выводу, что тот скоро присоединится к войне. Двадцать первого июля британское правительство приняло предварительное решение о нападении на Канарские острова. Вигона и других генералов безответственное, по их мнению, поведение Франко привело в неистовство. Серрано Суньер с возмущением сообщил германскому послу, что каудильо произнес речь, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы, и, ничуть не заботясь о последствиях, отправился в горы охотиться на козлов 79.

Теперь нужно было успокаивать Союзников, встревоженных речью Франко, заверениями, что она не окажет воздействия на испанскую внешнюю политику. Карсельер сказал Хору, что речь предназначалась для Фаланги и она не более чем маневр Франко, желающего перехватить инициативу у Серрано Суньера. Не вдаваясь в подробности, Хор послал Идену просьбу воздержаться от резкого осуждения каудильо, ибо это, по его мнению, могло бы сыграть на руку Серрано Суньёру. Николас Франко сказал Дэвиду Экклзу в Лиссабоне: «Хотя брат зашел слишком далеко, его слова были предназначены для внутреннего пользования» 80. И в самом деле, не было особых оснований считать, будто речь Франко на Национальном совете — нечто большее, чем искреннее отражение его неизменного антикоммунизма, а вырвавшиеся наружу эмоции свидетельствовали о полной приверженности каудильо державам Оси. Вера вспыхнула в нем с новой силой после вторжения Германии в Россию, которое Франко считал прелюдией скорой и окончательной победы.

Следует отметить: Франко был весьма доволен, что отправка Голубой дивизии не спровоцировала Сталина на объявление войны Испании 81. Ведь заявления каудильо обозначили перемену в его отношениях с Союзниками. Заместитель госсекретаря США Самнер Уэллс сказал после выступления Франко: «Единственно достойный курс для этой страны [США] — прекратить дальнейшие поставки продовольствия и медицинских средств Испании» 82. После этого на пути экспорта жизненно важных американских товаров в Испанию возникли неисчислимые препятствия, а нефть потекла туда самым тонким ручейком 83. В Лондоне Энтони Иден решил с этого момента занять твердую позицию по отношению к Франко. Он сказал Оливеру Харви: «Теперь, когда немцы по горло заняты на востоке, аргумент, будто мы ничем не способны досадить Франко из-за того, что в Испанию вторгнутся немцы, не проходит». Как и американцы, Иден давно возражал, против потворства каудильо и теперь даже в какой-то мере начал заигрывать с испанскими левыми. Иден не сомневался, что, если немцы решат вторгнуться в Испанию, Франко будет приветствовать этот ход 84. Двадцать четвертого июля министр иностранных дел заявил в палате представителей: «Для продолжения экономического сотрудничества необходима добрая воля обеих сторон, а речь генерала Франко мало свидетельствует о его расположении к Великобритании. Судя по заявлению генерала, он не слишком желает, чтобы экономическая помощь его стране продолжалась. Если так, британское правительство не может далее осуществлять свои планы, и его последующая политика будет зависеть от действий испанского правительства» 85. Черчилль не принял идею удара по Канарским островам, поняв, что речь Франко предназначена скорее для своих 86. После того как Экклз сообщил Николасу Франко, что Союзники шокированы, последний направился в Мадрид — сказать брату, какой ущерб нанесло его выступление 87.

Высший генералитет был серьезно встревожен безответственным авантюризмом — именно так военные оценивали формирование и отправку Голубой дивизии. Напротив, многие молодые офицеры испытывали подъем, предвкушая, как вместе с вермахтом отомстят Советскому Союзу за его участие в Гражданской войне. Но офицеры постарше с тревогой наблюдали за отправкой добровольцев из фалангистов и военных, командовать которыми был назначен пронацистски настроенный генерал Агустин Муньос Грандес. Добровольцам не слишком нравилось, что они обязаны приносить присягу на верность Адольфу Гитлеру 88. Генерала Оргаса, верховного комиссара в Марокко, недовольство действиями Франко завело так далеко, что он начал обсуждать с гражданскими монархистами, не стоит ли начать против каудильо военные акции. Вместе с четырьмя другими ключевыми фигурами из Высшего совета армии 149 149 Генералом Кинделаном, незадолго до того произведенным в командующие IV военным округом (Барселона), генералом Саликетом, командующим 1 военным округом (Мадрид), генералом Сольчагом, командующим VII военным округом (Вальядолид), и генералом Арандой, начальником Высшей школы вооруженных сил. Оргас хотел обрести уверенность, что Испания останется вне войны и что власть Серрано Суньера будет урезана. Первого августа Оргас от имени всех пятерых генералов обратился к Франко и попросил его воздержаться от крайних заявлений по вопросам внешней политики без консультаций с ними. Одновременно Оргас подверг острой критике Серрано Суньера и потребовал его немедленной отставки. Каудильо, по своему обыкновению, избегал конфронтации, согласившись в целом с содержанием обращения. Однако затем стал изворачиваться, утверждая, что, учитывая высокий авторитет Фаланги, устранение Серрано Суньера куда сложнее, чем кажется, и на это нужно время 89.