Пол Престон - Франко. Биография

Когда после неудач германских армий в России зимой 1941 года второй прилив энтузиазма начал у Франко спадать, он вновь стал осторожным. Британцы одерживали победы в Северной Африке, Испания сидела без нефти, и каудильо, испытывая давление своего верховного командования, кажется, наконец понял, что не получит никаких территориальных компенсаций за риск 152 152 Ситуация очень изменилась, и Черчилль написал 16 декабря 1941 года Рузвельту, что Гитлер постарается не ввязываться в «партизанскую войну с мрачным, жестоким, голодным народом Иберийского полуострова. Британия и Соединенные Штаты сделают все возможное, чтобы укрепить его решимость к сопротивлению. Нынешнюю политику ограниченных поставок следует продолжать. И должна сохраняться надежда на изменения испано-марокканской границы за счет Франции». .

Причины давления, оказываемого на Франко его генералами, и странного ответа каудильо на их демарш прояснились во вторую неделю декабря 1941 года. Высший совет вооруженных сил собрался на заседание, чтобы обсудить тяжелую внутреннюю и внешнюю ситуацию. На заседаниях присутствовали Кинделан, Варела, Оргас, Понте, Саликет и Давила, а на последнем, состоявшемся 15 декабря во дворце Пардо, председательствовал сам Франко. Уверенность каудильо в победе Оси его генералы не разделяли, несмотря на преклонение многих из них перед вермахтом. В начале заседания каудильо отклонил предложение генерала Варелы, чтобы каждый из генералов выразил свое мнение о сложившейся ситуации. Однако, взяв на себя инициативу, Кинделан крайне критически отозвался об испанской политике, обвинил правительство в некомпетентности и аморальности, а особенно отметил тупость и продажность разрастающегося фалангистского чиновничества. Франко никак внешне не отреагировал. Позже Кинделан не мог вспомнить, как слушал его каудильо: устало и недовольно или с интересом. Франко вел себя пассивно, кивал с видом мудреца, словно полностью соглашался со смелой критикой Кинделана, но выражение лица каудильо стало более жестким, когда речь зашла об утрате престижа — его собственного и армии.

Кинделан утверждал, что жестокие и все еще продолжающиеся расправы наносят серьезный ущерб престижу армии. Тюрьмы переполнены, еженедельно совершаются казни, трудовые батальоны работают в нечеловеческих условиях. Преступления периода Гражданской войны определяются как «военный мятеж» и разбираются военными трибуналами, а любое оппозиционное выступление тоже входит в юрисдикцию трибуналов в соответствии с Законом о государственной безопасности (Ley de Seguridad del Estado). Кинделан выразил недовольство тем, что местные администрации и комитеты по снабжению используют военный персонал в качестве прокуроров и сборщиков налогов. Он призвал Франко порвать связь с Фалангой и разделить посты главы государства и главы правительства. Вероятно взбешенный, каудильо и бровью не повел, ибо был слишком хитер, чтобы вступать в конфронтацию со сплоченной группировкой своих высших военных чинов и провоцировать их на действия. Самоконтроль, умение спокойно выдержать смелые выпады Кинделана, если и не простить их, позволили ему переждать опасную бурю. Он разрядил атмосферу, сославшись на внешнеполитические опасности и на материальные затруднения, переживаемые Испанией, объяснил, как трудно найти достойных людей на ответственные посты, поскольку цвет нации бьш потерян в Гражданской войне. Кинделана не удовлетворил ответ Франко, и с помощью британского посольства копии его выступления были распространены среди монархистов — к немалому раздражению германского посольства 112.

Вскоре после этого Кинделан вторично высказал свою точку зрения, произнеся 26 января 1942 года в штаб-квартире военного округа в Барселоне речь по случаю третьей годовщины взятия националистами каталонской столицы. Обратив внимание на то, что авторитет режима, падает, он посетовал на отсутствие должных конституционных механизмов передачи власти и призвал Франко восстановить монархию, назвав ее единственной возможностью достичь необходимого «умиротворения и сплоченности испанцев». Поглощенный мыслями о сохранении собственной власти, об укреплении идеологии ненависти, разделявшей народ в период Гражданской войны, и прежде всего идеей своей избранности, Франко кипел от гнева 113. Однако, проявляя привычную осторожность, снова не отреагировал. Возможно, благодаря этому он предотвратил какие-то согласованные действия своих военных критиков.

Каудильо предпочел выждать. Неуемные имперские амбиции 1940 года сменились решимостью просто остаться у власти. Чтобы добиться этого, следовало искусно лавировать между армией и Фалангой, а также между Союзниками и Осью. За 1941 год Франко научился многому и во внутренней, и во внешней политике. В последующие три с половиной года он откроет для себя еще больше.

Глава 18

КОГДА ВОЛНА ПОШЛА ВСПЯТЬ

Январь — декабрь 1942 года

В начале 1942 года Франко, поддающийся эйфории, обольщавшийся все более радужными надеждами на имперское величие, стал превращаться в хитрого и осторожного политика. Год назад жестокие экономические и военные реалии заставили его умерить пыл, но он снова забыл об осторожности, когда Германия напала на Россию,, и общая победа Оси казалась ему не за горами. Теперь трудности Гитлера на востоке и предупреждения Кинделана дома заставили каудильо очнуться. Три года спустя после окончания Гражданской войны былая сплоченность его сторонников дала трещину, и он постепенно свыкся с мыслью, что личное выживание предпочтительнее имперских планов. Мечты об империи пришлось нехотя оставить до лучших времен — если не забыть вообще, — и Франко обратил взгляд внутрь себя, на свои врожденные качества: хитрость, неторопливость и двуличие, сослужившие ему такую хорошую службу на пути продвижения к власти и в процессе сколачивания коалиции. Теперь и во внутренней, и во внешней политике каудильо пришлось проявлять инстинкты и мастерство канатоходца. Иногда ему сопутствовала и удача, частенько посещавшая его в Африке.

В течение 1942 года все это очень пригодится Франко. Политика Соединенных Штатов состояла в том, чтобы, ограничив продажу ему продовольствия и нефти и связав этот вопрос с готовностью Испании сократить поставки военных материалов Германии, заставить, Франко плясать под свою дудку. Эта политика стала еще жестче после опрометчивой речи каудильо 17 июля 1941 года. Однако, чтобы не толкнуть каудильо в объятия Гитлера, Черчилль пошел более осторожным путем. Пятого января 1942 года он написал Рузвельту: «Не будете ли Вы добры обдумать вопрос о том, чтобы показать донам несколько морковок, и тем самым отвести неприятности от Гибралтара? Каждый день использования бухты — для нас выигрыш, особенно если вспомнить кое-какие идеи, которые мы обсуждали». Это намек на подготовку к операции «Факел» (Torch) 1по высадке в Северной Африке.