Пол Престон - Франко. Биография

Черчилль, конечно, не знал, что положение Серрано Суньера стало крайне ненадежным. Генералы, составлявшие Высший совет вооруженных сил, собрались снова 9 января и ополчились на куньядиссимуса. В Мадриде распространились слухи, что Франко снимет его с поста и пошлет послом в Рим 2. Серрано Суньер предпринял контратаку, поместив в «Аррибе» резкую статью против генералов 3. Он пережил этот кризис — отчасти потому, что Франко не хотел позволить ни одной из групп своих сторонников манипулировать собой. Если бы генералы вынудили его отставить свояка, каудильо снова оказался бы избранным руководителем — под неусыпном оком людей, приведших его к власти. Однако дни Серрано были сочтены — так же как и генерала Кинделана, его главного обвинителя. Франко ничего никому не прощал, не забывал попыток подорвать его власть или заставить его принять нежелательные ему решения.

Трения внутри режима отразились в речах, произнесенных каудильо в ходе поездки по Каталонии во время празднования третьей годовщины взятия Барселоны националистами. Ему организовали восторженный прием, и вообще вся поездка представляла собой грандиозное торжественное мероприятие, призванное показать, что он — любимый руководитель армии и Фаланги. Задумал и осуществил все это министр и генеральный секретарь Фаланги Арресе, весьма желающий показать Франко, что ему удалось инициировать всплеск народного восхищения своим каудильо. Двадцать шестого января прибывшего в Барселону Франко уже ждал привычный помпезный церемониал с участием военных, Церкви и Фаланги. В небо взлетели три тысячи голубей, потом над головами прошли самолеты, прогремел артиллерийский салют, промаршировали войска, состоялся парад с участием двадцати четырех тысяч фалангистов, а затем каудильо вручили памятную золотую медаль города. В течение нескольких последующих дней подобные празднества устраивались в Сабаделе, Хероне, Таррагоне и в Сарагосе, пока каудильо ехал обратно в столицу. Ожидая его возвращения в Мадрид, сто тысяч фалангистов выстроились вдоль дороги. Толпе раздали пятьдесят тысяч листовок с речами Франко, произнесенными в Каталонии. Потом целый месяц фалангисгская пресса на все лады толковала и разъясняла значение этих речей, после чего объявила их гениальными. Франко весьма радовали кипы газетных вырезок, каждый день появлявшихся на его столе, и акции Арресе поднялись еще выше 4.

Сквозь туманную риторику этих речей проглядывали две идеи, связанные между собой. Первое — доказать Испании и загранице, что Франко, по выражению своего придворного шута Эрнесто Хименеса Кабальеро 153 153 Эрнесто Хименес Кабальеро наряду с Сальвадором Дали и Луисом Бю-нюэлем — один из основоположников испанского сюрреализма. Приняв в конце двадцатых годов фашистскую идеологию, он с маниакальным фанатизмом служил Франко во время Гражданской войны и достиг умопомрачительных высот в лизоблюдстве. , «выиграв войну, выиграл теперь и мир» 5. Учитывая масштаб продолжавшихся репрессий, когда регулярно совершались политические казни, а количество политзаключенных исчислялось сотнями тысяч, риторические фразы в адрес рабочего класса Барселоны казались пустым звуком. Тем не менее каудильо, простив анархистские проявления насилия в прошлом и назвав их «выражением мужественной силы нашей расы, взрывом недовольства против упадка отечества», говорил о социальной солидарности и фалангистской революции 6. Его словесный радикализм был адресован уже не левым, страдавшим в тюрьмах и подполье, а Фаланге, которую — с активной помощью Арресе — Франко старался оторвать от Серрано Суньера. Второе — в его словах звучал и непонятный большинству слушателей призыв к единству. В Сарагосе он намекнул на происходящую внутри режима борьбу за власть: «Вот помощь, которой я от вас жду: отбросим мелкое недовольство, эгоизм, испанскую эгоцентричность и раковую опухоль зависти. Давайте, изгнав их, подумаем о том, что великая задача поднять на ноги Испанию и повести ее по пути к Империи требует трех слагаемых: единого руководства, дисциплины и повиновения» 7.

Несомненно, Франко угнетали сообщения о продолжающихся распрях между армией и Фалангой, тревожил его англо-советский альянс, усугубивший проблемы Гитлера в России. Хотя каудильо мог спокойно игнорировать требования Кинделана о реставрации монархии, но давление военных и очевидные свидетельства того, что скорой победы Оси не предвидится, заставили его отложить вопрос о вступлении Испании в войну на неопределенный срок. Желая помочь Оси, Франко в январе 1942 года согласился продолжать экспорт вольфрамовой руды в Германию, поскольку вольфрам — важнейший ингредиент высококачественной оружейной стали, станков и бронебойных снарядов. Франко принял это решение, хотя рейх не мог направить в Испанию эквивалентного количества германских товаров. Немецкое обязательство поставлять взамен продукцию машиностроения так и не реализовалось, и долг Германии возрастал 8. Каудильло согласился и на то, чтобы Испания представляла дипломатические интересы Японии в Латинской Америке. В начале 1942 года пресса непрестанно расхваливала Японию, и теперешняя прояпонская кампания отражала взгляды самого Франко и Серрано Суньера 9.

В последующие три года Франко свяжет свои надежды с победой Оси, но сейчас ему не следовало перекрывать пути, соединявшие его с Союзниками. Осознание этого сказалось в подготовке 154 154 Франко не импонировало настойчивое желание Салазара провести встречу попроще, без военных парадов, народных демонстраций и прочих атрибутов помпезности. Даже через пятнадцать лет каудильо поражался скромности Салазара. В интервью «Фигаро», опубликованном 13 января 1958 года, он сказал: «Из тех, кого я знал, наиболее совершенный государственный деятель, достойный всяческого уважения, — Салазар. Я уважаю эту неординарную личность за ум, политическое чутье, человечность. Единственный его недостаток — это, пожалуй, скромность». к встрече с португальским премьер-министром и министром иностранных дел Антониу де Оливейрой Салазаром 10. Даже на их встрече 13 февраля 1942 года в Севилье было ясно, к кому у Франко лежит душа". Несмотря на вступление Соединенных Штатов в войну, каудильо сказал Салаза-py, что победа Союзников абсолютно невозможна, и утверждал, будто нет ни малейшей угрозы германского вторжения в Испанию, пока его страна поддерживает дружественные отношения с рейхом. В своей преданности Оси Франко забыл о сдержанности и пообещал Салазару: если вдруг возникнет опасность, что большевики одолеют Германию, он, каудильо, сделает для нее все и пошлет ей на помощь миллион испанских солдат. Даже официально-любезный характер этой встречи давал почувствовать: Франко давно лелеет мечту о том, чтобы Салазар вышел из альянса с Англией и сблизился с Испанией. Серрано Суньер сообщил Салазару, будто англичане собираются сбросить его режим, а Франко заявил ему, что высадку британцев на португальской территории Мадрид воспримет как акт агрессии против Испании 12.