Пол Престон - Франко. Биография

Со своей стороны, каудильо, беседуя с министром общественных работ Пеньей Бёфом заметил, что его свояку «нравится делать только то, что приносит ему выгоду», и посетовал Карсельеру, министру промышленности и торговли: «Наш министр иностранных дел ничего не хочет знать об экономических проблемах» 53. Но далеко не один свояк был источником беспокойства для Франко в его внутренней политике. Как Серрано разыгрывал германскую карту, стремясь укрепить свои позиции в водовороте испанской политической жизни, так и генералы-монархисты искали германской поддержки для реставрации монархии. К Муньосу Грандесу, командующему Голубой дивизией, обратились его коллеги-генералы с просьбой использовать свое положение и поднять вопрос о том, чтобы Третий рейх поддержал идею восстановления монархии 54. На самом деле они обратились совсем не по адресу, так как в этот момент симпатии Муньоса Грандеса были на стороне радикального фалангизма 55.

Некоторое время спустя Вигон решил отправиться в Германию под предлогом получения технической помощи для испанских ВВС, но ему пришлось отменить поездку, после того как Франко догадался об истинных мотивах визита 56. Франко вскоре сообразил, что независимый и непостоянный Муньос Грандес, действующий генерал, имеющий постоянные контакты с немцами, куда опаснее лояльного и консервативного Вигона. Когда в конце мая 1942 года до дворца Пардо дошли слухи, что Муньос Грандес возлагает на Франко вину за тяжелейшее положение в стране, каудильо приказал отозвать его и заменить генералом Эмилио Эстебаном Инфантесом, своим другом с марокканских времен и бывшим коллегой по Генеральной военной академии в Сарагосе.

Гитлер, однако, считал, что в интересах Германии поддерживать политическую карьеру Муньоса Грандеса. Если Франко был убежден, будто добрые намерения Гитлера по отношению к Испании извращают его тупые подчиненные, то, по мнению фюрера, тяготению каудильо к Оси препятствует ее противник Серрано Суньер. Тринадцатого июля Гитлер принял Муньоса Грандеса в «Воль-феншанце» и с удовольствием выслушал его филиппики против Серрано Суньера и в пользу проведения в Испании продуманной фашистской революции. Муньос Грандес заверил фюрера, что готов проводить пронацистскую политику, если возглавит правительство, а Франко останется символическим главой государства. Были приняты соответственные меры к тому, чтобы возвращение Муньоса Грандеса в Испанию стало триумфальным, а его популярность возросла. В этих целях немцы наградили его за заслуги — как командующего Голубой дивизией. Гитлер даже собирался отвести Муньосу Грандесу видную роль в намеченном взятии Ленинграда, а затем отправить его домой с его войсками в новеньком обмундировании, полагая, что в противостоянии Франко с генералом это склонит чашу весов в пользу последнего. Распорядившись предотвратить появление Эстебана Инфантеса на фронте, фюрер велел Канарису упросить подозрительного Франко отменить передачу командования дивизией своему ставленнику. Узнав, что германский военный атташе в Испании вступал в контакт с генералом Ягуэ, встревоженный каудильо усмотрел в этом желание немцев поставить на Муньоса Грандеса, интригующего против него, Франко 57.

Четырнадцатого июля 1942 года каудильо принял Шторера и имел с ним долгую беседу. Германского посла привели в замешательство цифры растущей задолженности немцев по текущим торговым операциям с Испанией. Он заявил протест по поводу недавних испанских требований о полной оплате товарного кредита и по поводу все увеличивающихся задержек с выдачей экспортных разрешений на вывоз в Германию насущно необходимых ей сырьевых материалов. Штореру впервые пришлось напомнить Франко, что подобные экономические жертвы — священный долг союзника рейха, желающего поражения большевизма. Каудильо решительно отверг предположение о том, что он изменил своим антикоммунистическим убеждениям. Упомянув об экономическом оружии Союзников, стесняющем его свободу, Франко тем не менее согласился предоставить экспортные лицензии на товары, ожидавшие отправки в Германию 58.

Свои взгляды этого периода Франко изложил в ежегодном выступлении перед Национальным советом ФЭТ и де лас ХОНС 17 июля 1942 года. Оно началось пространными объяснениями причин медленного экономического восстановления Испании в послевоенный период. Жалость к себе прозвучала в его риторическом вопросе: «Что знают критиканы о той лишающей сна подавляющей ответственности, которая ложится на одинокие плечи?» Но ключевым мотивом был призыв к единству франкистской коалиции, что указывало на серьезную озабоченность каудильо усиливающимися трениями между Фалангой и армией. Франко заявил, что готов мобилизовать и экипировать три миллиона человек для защиты «нашей безопасности и сохранения наших прав». Это ничем не спровоцированное заявление звучало весьма неправдоподобно при бедственном состоянии испанских вооруженных сил. Оно было, скорее всего, предупреждением Союзникам и приманкой для стран Оси. Взгляды каудильо на военную ситуацию мало изменились с тех пор, как в речи, произнесенной год назад, он выражал неумеренные восторги победами немцев. Франко утверждал: «мало что останется от либерально-демократической системы»; «с военной точки зрения тоталитарный режим продемонстрировал свое превосходство, а с экономической — только он способен спасти нацию от уничтожения».

Возможно, желая оградить себя от непредвиденных осложнений, каудильо заговорил далее о возможности создания непредставительных кортесов, дабы допустить «сопоставление мнений и изложение позиций» в рамках единства режима. Это было расценено как жест в сторону Союзников, что вряд ли верно хотя бы по той причине, что предложение исходило от Арресе — приверженца Оси, генерального секретаря Фаланги, крадущего, в свою очередь, идеи у Серрано Суньера. В любом случае кортесы виделись как парламент, состоящий из назначенцев. Франко принял проект, усмотрев в кортесах еще один институт, который поможет ослабить власть Фаланги, хотя «Арриба» радостно обнаружила в нем сходство с палатой корпораций фашистской Италии. Это также позволило бы генералиссимусу добавить себе внешних атрибутов средневековой испанской монархии 59.

Все, что в речи Франко касалось хода войны, вызвало серьезное беспокойство в лагере Союзников. Оно, похоже, имело под собой почву, поскольку в это время американские агенты в Лиссабоне раздобыли запечатанные пакеты с приказами капитанам испанских торговых судов, подготовленными на случай войны. Последующие, находки американских спецслужб в испанском посольстве в Вашингтоне в течение июля, августа, сентября и октября 1942 года позволили прийти к выводу, что Франко по-прежнему сомневался, стоит ли присоединяться к Оси 60. Опасения Союзников, связанные с намерениями каудильо, уменьшатся лишь после удачного проведения в ноябре операции «Факел» по высадке в Северной Африке 162 162 За обедом для узкого круга, на котором присутствовал президент и директор ЭФЭ, информационного агентства режима, и Рамон Гаррига, Карреро Бланко выразил уверенность, что к концу 1942 года вермахт завоюет Кавказ, Турцию, Ирак и Сирию и будет готов взять Египет с востока. Зная о близости Карреро к Франко, гости пришли к выводу, что услышали точное изложение мыслей каудильо. .