Пол Престон - Франко. Биография

На заседаниях кабинета каудильо обычно сидел как молчаливый арбитр, держа свою точку зрения при себе и позволяя другим возможность занять определенную позицию. Перетряска правительства из-за Бегоньи накануне операции «Факел» оказалась явно на руку Союзникам, даже если Франко и не желал этого. В июне, находясь в Италии, Серрано Суньер сказал Чано, что, несмотря на неподготовленность Испании к войне, она наверняка «вынет меч из ножен» в случае высадки Союзников в Северной Африке 96. Миниатюрный 167 167 Хор писал о нем: «маленький до незначительности», «когда он сидел в своем кресле, его ноги не доставали до пола». Хордана пользовался хорошей репутацией благодаря своей обходительности, прямоте, честности и разумной осторожности. Он внес элемент здравомыслия в испанскую внешнюю политику, чего ей явно недоставало в течение предыдущих трех лет. Его пресс-служба говорила об испанской военной мощи так, как положено тем, кто намерен обороняться от вторжения, а не языком имперских завоевателей. Лиссабон был весьма доволен его назначением 97. Хейес быстро разглядел в определенных действиях Хорданы сдвиги к лучшему в отношении к Союзникам. Назначение Хосе Пана де Соралусе (Soraluce) заместителем министра иностранных дел широко комментировалось как про-союзнический жест 98. Вместе с тем в Берлине назначение Хорданы не считали антигерманским шагом.

Удовлетворенный разрешением кризиса из-за Бегоньи, Гитлер все же был по-прежнему недоволен каудильо. С середины 1942 года было запрещено произносить имя Франко в его присутствии. Тридцать первого мая 1942 года каудильо присвоил все генеральские регалии святому Фуэнсисле (San Fuencisla), покровителю Сеговии — в ознаменование чудесного спасения города, который оборонял генерал Варела 99. Фюрер прокомментировал это так: «У меня самые серьезные сомнения по поводу того, что из подобной бессмыслицы выйдет что-нибудь путное. С откровенным скептицизмом наблюдая за событиями в Испании, я уже решил, что при случае могу посетить любую страну Европы, но только не эту» 100. Выразив сожаления в связи с тем, что Германия поддерживала Франко во время Гражданской войны, Гитлер заметил: «Настоящая трагедия для Испании — смерть генерала Молы». Летом 1942 года он сказал о Франко: «Очевидно, он не может преодолеть влияния Серрано Суньера, хотя тот олицетворяет собою проповедника от политики и дерзко играет в бесчестную игру с державами Оси». Гитлер был удовлетворен падением Серрано, а это опровергает последующие утверждения о том, что, сместив куньядиссимуса, Франко хотел дистанцироваться от Третьего рейха 101.

Восхищение же каудильо Гитлером оставалось неколебимым. 30 сентября 1942 года, излагая удивительно наивный вариант своей теории двух войн, каудильо уверял Майрона Тэйлора, личного представителя президента Рузвельта в Ватикане, что Гитлер — достойный уважения и благородный человек, который не ссорился с Великобританией и вовсе не замышлял нанести ущерб ее независимости 102. Однако в октябре, когда приготовления Союзников к операции «Факел» показали, что Британии далеко до поражения, Франко стал вести себя осмотрительнее. Позднее это интерпретировали как предвидение будущей победы Союзников, хотя здесь сказалась лишь оправданная моментом осторожность. Концентрация сил на границе едва ли располагала к тому, чтобы скрестить мечи с Союзниками, особенно после провала попытки Роммеля завоевать Египет. Однако те, кто разработал операцию «Факел», отнюдь не сбрасывали со счетов возможный ущерб, который могли повлечь за собой военные действия со стороны Испании либо ее потворство нападению немцев на Гибралтар. Эти опасения побудили в середине сентября руководство британского МИДа поручить британскому и американскому послам заверить Франко, что операция не угрожает никакой из испанских территорий. Генералу Эйзенхауэру это не понравилось, и он сказал своему помощнику, что, хотя военная необходимость и может потребовать таких контактов с Франко, ему не по душе деспотизм каудильо и его контакты с Гитлером и Муссолини 103.

Не подлежит сомнению, что сложившееся в ноябре 1942 года отношение Испании к операции «Факел» определило позицию этой страны к войне вплоть до самого ее конца. Тысячи солдат союзников и тонны боевой техники и снаряжения направлялись в Гибралтар накануне операции и проходили под дулами испанских орудий, расположенных по обоим берегам пролива. После 1945 года пропагандистская машина сильно скорректировала версию о роли Франко в войне, изобразив дело так, будто каудильо сопротивлялся германским уговорам перерезать коммуникации Союзников и нанести тем самым удар по операции «Факел». Почитатели Франко видели в этом доказательство его добрых намерений по отношению к Союзникам 104. На самом же деле ни сам Франко, ни его министры не имели ни малейшего представления о характере предстоящей операции Союзников, зная лишь о том, что она пройдет где-то в Северной Африке 105. Давление же на Франко немцев, желающих помешать операции Союзников, странным образом замалчивалось. Однако неудивительно, что в октябре 1944 года Черчилль, отвергнув предложение Франко присоединиться к послевоенному антикоммунистическому альянсу, тем не менее отметил «в высшей степени важные услуги», которые Франко оказал делу Союзников, «не вступив в войну в 1940 году или не вмешавшись в нее, когда немцам понадобились аэродромы и Алхесирасский залив в месяцы, предшествовавшие «Факелу». И это (далеко не бескорыстное) свидетельство Черчилля использовала франкистская пропаганда, дабы подкрепить часто повторяющиеся утверждения о том, что проницательный Франко предвидел исход войны и, прикрываясь прогерманской фразеологией, сорвал вторжение Гитлера в Испанию с целью захвата Гибралтара.

Однако осторожность каудильо была обусловлена не столько особой проницательностью, сколько его информированностью о том, что Союзники способны наносить удары возмездия. Более всего Франко беспокоило, не проходят ли в тот момент приготовления и к нападению на Канарские острова. Кое-кто в его министерстве иностранных дел, например генеральный директор по вопросам внешней политики Хосе Мариа Дуссинаге (Doussinague), приветствовали «Факел», считая, что эта операция позволит Испании еще теснее сблизиться с Осью. По их мнению, пришел срок получить от Германии продовольствие и оружие в обмен на оборону Канарских островов, а также за то, что немцам предоставлена возможность беспрепятственного транзита через Испанию в Северную Африку. Однако в это время в американской прессе появились призывы к разрыву дипломатических отношений с Испанией. Франко и Хордану весьма тревожило, как бы Союзники не напали на испанскую территорию. Так, 26 октября 1942 года появилось лживое сообщение о том, что германским подводным лодкам вновь отказано в портовых услугах 106. Но Франко и Хордану несколько успокоили реляции посла в Лондоне герцога Альбы — позднее подтвержденные заверениями британского и американского послов — по поводу того, что Союзники не затевают никаких враждебных акций против Испании. Хейес своевременно получил указания «дать самые надежные заверения, что Соединенные Штаты не предпримут никаких действий, хоть в малой мере затрагивающих Испанию или испанские территории». Хор дал особые заверения Хордане и Франко во второй половине октября, Хейес — 3 ноября 107.