Пол Престон - Франко. Биография

Франко тянул с решением о наследнике отчасти и потому, что не желал смириться с мыслью о неизбежности своего ухода от власти. Он знал: как только будет названо имя наследника, активизируются оппортунисты, стремясь втереться в доверие к наследнику, а это ослабит власть каудильо. Тревожил Франко и полученный им доклад спецслужб о контактах Хуана Карлоса с прогрессивными элементами. В перспективе это означало, что, став королем, тот не воспротивится установлению многопартийной системы 46. Каудильо не хотел решать вопрос, пока не получит заверений Хуана Карлоса в том, что он сохранит верность принципам Движения. Это выглядит забавным, поскольку левые и Фаланга были убеждены, что высокий красивый 28-летний принц — серая посредственность и марионетка Франко. Застенчивому и сдержанному Хуану Карлосу было бы нелегко рассеять это предубеждение.

В одном каудильо не сомневался и сказал об этом Фраге в начале июня: дон Хуан исключается, поскольку он расколет фалангистские силы 47. Франко разгневало, что дон Хуан, уже не надеясь, что его назовут наследником, создал самый настоящий теневой кабинет, возглавленный Хосе Мариа де Ареилсой, графом де Мотрико. В октября 1964 года Ареилса, франкистский посол в Париже, ушел в отставку. Возмущение мирового сообщества, вызванное Мюнхеном и казнью Гримау, а также прохладная беседа с каудильо убедили его, что режим находится в глухом тупике. В начале 1964 года Ареилса сказал Франко о необходимости реформ, но ответом ему было ледяное молчание. Поскольку уже давно считалось, что Ареилса станет преемником Кастиэльи, его переход к монархистам сильно задел каудильо. Не вызывало сомнений, что поведение амбициозного Ареилсы точно отражает изменение политического климата 48.

Алонсо Вега возглавил растущую в кабинете оппозицию новому Закону о печати, но Франко продолжал поддерживать Фрагу. Предполагалось отменить предварительную цензуру, возложив на журналистов и издателей ответственность за опубликованные материалы. Запрещалось критиковать Франко, Фалангу, армию и принципы режима, однако при всех ограничениях закон сулил реальные перемены, поэтому самые реакционные элементы режима опасались возможных последствий. На Фрагу оказывали давление Раймундо Фернандес Куэста и зять Франко, маркиз де Вильяверде. Последний с горечью заметил: «Ни у вас [реформистов], ни у этого человека [Франко] не хватает энергии править страной» 49.

Весной 1966 года Муньос Грандес говорил гражданскому губернатору Авилы: «Генералиссимус забывает теперь звонить мне. Он сейчас в плохой форме, поэтому распустил людей (deja hacer damasiado), и многие грязные типы этим пользуются» 50. Но иногда каудильо проявлял ясность ума и редкую решимость. Девятого марта 1966 года в монастыре капуцинов в Сарриа в Барселоне был основан демократический студенческий союз. На следующий день на заседании правительства Алонсо Вега упомянул об этом, как о малозначительном событии. Франко, казалось рассеянный, внезапно прервал его и представил подробную и весьма мрачную картину событий. Он приказал Алонсо Веге немедленно отдать распоряжение, чтобы студенты покинули монастырь. Тот встал по стойке «смирно» и попросил разрешения идти. Вернулся он через двадцать минут и доложил: «Генерал, приказы исполнены, жертв с обеих сторон нет» 51.

К этому времени Франко играл столь несущественную роль в ежедневных делах правительства, что распространились слухи о его болезни. Когда Пакон сообщил каудильо о слухах, тот сказал: «Моя единственная болезнь — это мои семьдесят три года, и этого вполне достаточно, чтобы не иметь иллюзий насчет того, что я проживу еще много лет». Не исполняя повседневных обязанностей, он держался более раскрепощенно. Здоровье его, несомненно, ухудшалось, но иногда, несмотря на старческие недуги, Франко чувствовал себя бодрым 52. Проведя, как обычно, отдых на рыбалке в Астурии, Франко вернулся загорелый и рассказывал о том, как подолгу сидел на берегах холодных рек Астурии 53. Несколько дней спустя он принимал ежегодный парад победы и простоял полтора часа под проливным дождем, бодро приветствуя проходящие колонны 54.

Но каудильо никогда не забывал ни о своем возрасте, ни о вопросе о наследовании. Тринадцатого июня 1966 года он передал Карреро Бланко окончательный вариант Органического закона государства. После этого Франко отправился в турне по Каталонии, чтобы ослабить накал студенческих и региональных волнений. В середине июля он вернулся в Мадрид изможденным. Его уже не волновали проблемы управления страной, он думал только о летнем отпуске и продолжительном отдыхе. Условились, что текст Органического закона будет представлен кортесам в начале октября. Однако и после отдыха каудильо не проявлял никакого интереса к обсуждению закона. Он сомневался и в том, стоит ли допускать обсуждение текста в кортесах. В конечном счете закон был представлен только 22 ноября 55. Договорились не устраивать никаких дебатов по закону в целом. Вначале решили представить его в кортесы, а после этого — испанскому народу, без публичного анализа его достоинств и недостатков, а больше для проведения разъяснительной работы. Франко,'настроенного против всяких уступок вообще, серьезно тревожили возможные последствия закона Фраги о прессе. Четвертого ноября он сказал: «Я уже сыт одним тем, что газетчики каждое утро просыпаются, спрашивая себя: а что мы будем критиковать сегодня?» 56

Двадцать второго ноября 1966 года каудильо, надев очки, зачитал в кортесах свою речь по случаю представления Органического закона государства. По тону она казалась прощальной, хотя Франко заявил, что не собирается уходить в отставку. В речи звучали знакомые мотивы: он говорил о своем взгляде на испанскую историю, выражал убеждение в своей провиденциальной миссии, охотно принимал поклонение, объектом которого его сделал пропагандистский аппарат. «Бог дал нам нужную силу и необходимое ясновидение» — так объяснил он истоки испанского нейтралитета во Второй мировой войне. Обозревая тридцать лет своего правления, Франко с гордостью и оттенком сострадания к себе заявил: «Все последние тридцать лет жизни я посвятил Испании. И дистанция между исходным пунктом и целью, намеченной нами, была столь огромной, что только вера и помощь Господа дали мне силы принять на себя высокую и тяжелую ответственность — управлять испанским народом. Берущий на себя такую ответственность не может рассчитывать на отдых или передышку, но должен принести себя в жертву ради выполнения этой задачи».

Желая подчеркнуть взаимосвязь своих достижений с перспективами на будущее, он обратился к слушателям со следующими словами: «Подумайте, в каком виде я получил отчизну? И вот из этой анархической и обнищавшей страны выросла Испания политического и социального порядка, на почве чего мы добились трансформации наших структур, достигли темпов развития и прогресса, доселе неведомых... Моя работа состояла в том, чтобы ночь за ночью сидеть у постели смертельно больной страны. Она умирала, ее довели до войны, разрухи и голода, и вокруг нее, словно хищные птицы, собрались великие державы». Он объяснил, почему франкизм выжил в таких тяжелых условиях. Заявив, что политические партии угрожают национальному единству, Франко предложил вместо них, как он это назвал, «легитимный контраст мнений». Новый Органический закон государства каудильо считал венцом конституционного процесса, начатого принятием Хартии труда (Fuero del Trabajo), «этой поистине Великой хартии 242 242 Проводится параллель с английской Великой хартией вольностей 1215 года. (Примеч. перев.) социальной справедливости в Испании». Длинный и сложный текст зачитал затем председатель кортесов Антонио Итурменди. Без всякого обсуждения документа, состоявшего из десяти разделов, шестидесяти шести статей и множества дополнительных пунктов, каудильо затем призвал депутатов дать согласие на новый закон, что они и сделали, издав одобрительные выкрики 57.