Пол Престон - Франко. Биография

Кинохроника и очевидцы события свидетельствуют о резком контрасте между звонкой победной риторикой самого текста выступления и слабым голосом поникшего и постаревшего Франко. Его появление было встречено долгими аплодисментами, но он обвел зал невидящим взглядом. Сначала каудильо жестикулировал обеими руками, чтобы подчеркнуть определенные моменты, потом только правой. Он читал монотонно, опустив голову и не отрывая глаз от текста. В последние полчаса хотя Франко произносил слова внятно, но от прежнего ритма и интонации не осталось и следа 58. Давали знать о себе симптомы болезни Паркинсона. Ее проявления становились все более заметны, но верхушка режима даже не упоминала об этом, а испанским средствам массовой информации было велено молчать 59.

Тремя неделями позже Франко выступил перед нацией по телевидению и радио, чтобы добиться ее поддержки на предстоящем референдуме. В соответствии с официальным лозунгом «Франко — да!» (Franco si!) каудильо считал референдум выражением доверия ему лично. Он выразил сожаление по поводу того, что кое-кто мечтает вырядиться в иностранные одежды, забывая при этом, что демократия — фикция. А враждебное отношение к его режиму за рубежом каудильо истолковал как признак восхищения. Сказав «да», считал Франко, испанцы отблагодарят его за то, что он принес свою жизнь в жертву их благополучию. Каудильо обратился ко всем поколениям: «Все вы знаете меня. Самые пожилые — еще со времен Африки, когда мы сражались за умиротворение в Марокко. Люди зрелого возраста — с тех пор, когда в обстановке хаоса Второй республики вы связали с моим капитанским постом свои надежды на защиту мира, подвергшегося угрозе. Воины крестового похода, вы никогда не сможете забыть волнующие времена, когда совместные усилия были направлены на достижение победы над коммунизмом. Те, кто страдал под игом красных, навсегда запомнят бесконечную радость освобождения. Те, кто с тех пор был верен моему курсу, стал участником победы над всеми заговорами и осадами, направленными против Испании. Те, кто прожил эти двадцать пять лет мира, вдохновляя наш народ своими песнями веры и надежды, слишком хорошо знают, как я держал свое слово».

Франко ничего не обещал в будущем, а всего лишь трогательно просил оплатить прошлые заслуги. «Я никогда не руководствовался стремлением к власти. Даже в юности на мои плечи возлагали обязанности, несоразмерные с моим возрастом и званием. Я хотел бы тогда радоваться жизни, как многие простые испанцы, но служба отечеству забирала каждый час моего времени и занимала всю мою жизнь. Я вел корабль государства тридцать лет, спасая нацию от штормов современного мира, но, несмотря ни на что, продолжаю работать в том же духе, служа отчизне, как и в ранние годы, отдавая вам все, что у меня осталось. Стоит ли говорить, что я прошу и вас, в свою очередь, оказать поддержку законам, которые созданы только для вашей пользы и для пользы нации и скоро будут представлены на референдум?» 60

Речь Франко была составной частью массированной кампании, организованной Фрагой (он задействовал все средства массовой информации) и направленной на обеспечение успеха референдума. С гигантских плакатов, развешанных на улицах, смотрел с сияющей улыбкой патриарх режима. Про голос «нет» писали, что это голос за Москву. В референдуме по Органическому закону 14 декабря 1966 года приняло участие 88 процентов электората. Менее двух процентов проголосовали «нет». Неизвестно, не были ли сфальсифицированы результаты референдума. Не проводилось никакого обсуждения нового закона, по существу непонятного: оппозицию запугали и заткнули ей рот. На избирательных участках стояли полицейские, люди опускали развернутые бюллетени в стеклянные урны — конвертов и кабин для голосования не предусматривалось. Порой многократно голосовали одни и те же лица. В некоторых местах власти проявили такую расторопность, что там проголосовало 120 процентов электората — это явление потом объяснили голосамй «транзитных избирателей» (transeuntes). Огромная часть населения как бы превратилась в кочевников, хотя ни в одном муниципалитете не зафиксировали значительного уменьшения численности электората, чтобы объяснить этим увеличение числа избирателей в других местах 61.

Тем не менее референдум оказался в целом победой для Франко. Одни проголосовали «да», благодарные за прошлое и удовлетворенные нынешним ростом благосостояния, другие — в надежде приблизить переход от диктатуры Франко к монархии. Франко обрадовался результатам и был особенно доволен изобретательным Фрагой, не знающим усталости.

Подготовка к передаче власти сдвинулась с места, и до начала 1967 года у каудильо не было особых дел. Достигнув семидесяти четырех лет, он временами казался тенью прежнего Франко. В кинохронике того времени особенно заметна затрудненность движений и отсутствие живости в выступлениях. Телепередачи с его участием представляли большие трудности, и целая группа телевизионных техников была в курсе дела. Министры видели, что он угасает, но предпочитали не замечать этого. В вопросе о том, «что случится после смерти Франко, оставалось множество неясностей и после принятия Органического закона. Боясь потерять все, многие из верхушки режима заключали молчаливое соглашение вести себя по отношению к Франко так, словно он по-прежнему контролирует ситуацию. Каудильо значительную часть времени работал как обычно, но потом надолго становился недоступен для контактов.

Механизм управления находился в руках Карреро Бланко и Лопеса Родо. Государственный террор, особенно свирепствовавший с 1936-го по 1944 год, поверг общество в политическую апатию. Главным вопросом повседневной политики стало будущее, поэтому возникли попытки любыми средствами пробиться на те позиции, где Франко пришлось отойти на второй план. Каудильо уже не был главным игроком в той игре, которая называлась испанской политикой. Это сказалось даже в том, что все чаще появлялись фотографии, изображавшие, как он играет с внуками, охотится или ловит рыбу. Франко с неизменно скромной улыбкой теперь казался далеким и высоким. У него появился досуг. На это указывает тот факт, что в мае 1967 года он выиграл в футбольном тотализаторе миллион песет 243 243 Около 50 тысяч фунтов стерлингов по нынешнему курсу. — по купону, подписанному «Франсиско Франко». В графе «адрес» было написано просто: «Пардо, Мадрид» 62. Такая удача, несомненно, лишний раз убедила каудильо в демократической природе его режима.

В его внешней политике появились признаки большей взвешенности — или, по крайней мере, осторожности. На заседаниях кабинета и в многочисленных беседах со своим двоюродным братом Паконом Франко начал проявлять холодный рационализм во всем, что касалось вопроса о Гибралтаре и отношений с Соединенными Штатами. Это резко контрастировало с разнузданной агрессивностью Кастиэльи и других министров. В феврале 1966 года каудильо сказал: «Британцы легко не уступят, фрукт еще не созрел, и, возможно, мы не увидим, как он упадет. Но я уверен, что однажды «скала» вернется к Испании». Восемь месяцев спустя, когда вопрос был поставлен в ООН и получил немедленный отпор в Лондоне, Франко заявил на заседании правительства, что агрессивная пропаганда являлась ошибкой и бесполезно пытаться унизить британцев. Он твердо осадил Кастиэлью, предложившего поднять воздушные шары вокруг Гибралтара на небольшой высоте, с тем чтобы помешать воздушному сообщению британцев со «скалой». Хотя резолюция Организации Объединенных Наций высказывалась за отмену колониального статуса Гибралтара, Франко утверждал: достигнуть позитивных процессов можно, лишь убедив британское общественное мнение в том, что «скала» принадлежит Испании.