Андрей Бабицкий - Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Богоносец исхитрился отринуть бога с такой яростью, так бескомпромиссно и на такой длительный срок, что, пожалуй, западным культурам в ХХ веке было впору давать России уроки христианской веры.

С учетом всего пережитого страной какую часть нашего наследия — напряженного размышления над сакральным содержанием русской идеи — мы могли бы считать актуальной и сегодня?

Как это ни покажется странным, почвенничество вполне живо и не потеряло своей интеллектуальной силы почти на всем пространстве продуманного и выстроенного нашими мыслителями. Разве что антитеза Россия — Запад развернулась какими-то новыми смыслами.

Опыт чудовищного опустошения, духовного разора, слома государственной и религиозной традиции неизбежно возвращает нас к нашим же истокам.

Возврата в советское прошлое, как бы ни грезили об этом некоторые романтики, не будет — жизнь окончательно утвердилась на старых-новых началах, исключающих уравнение, обобществление собственности и классовый подход к человеку.

Безграничная вера в животворящие традиции западной культуры в 90-х годах прошлого века обернулась катастрофой, порожденной некритическими попытками основать новую Россию на очень примитивно взятом и понятом либертарианском остове.

Россия оказалась ввергнута в нищету, мздоимство, торжество права сильного. Преодоление этой катастрофы вкупе с изживанием советских соблазнов и привели нас к поиску почвы, единой для всех этической нормы.

Все, о чем говорили и писали великие умы позапрошлого века, вновь обрело цену и содержание.

В наши души возвращается живой бог, понимание народного духа как связующего национального фундамента, начала, взыскующего добра и справедливости. Более того, советская власть разрушила петровские перегородки, хотя и создала новые в виде партноменклатуры. Но последняя рухнула вместе с советским строем, успев, правда, отхватить себе изрядную долю национального богатства.

В определенном смысле наше общество сегодня гораздо более гомогенно, нежели до революции. Это означает, что идеи единения стали гораздо более реальными и осуществимыми.

Что касается нашего намерения спасти мир, то и это уже не кажется наивной и гордой дерзостью спятившего мечтателя. Возвращаясь в лоно традиции, мы, конечно, даем блуждающему в хаосе леволиберальных нагромождений Западу пример выхода из бесконечного тупика, в котором сами пребывали десятилетия и в который западный мир угодил, как в ловушку, после Второй мировой войны.

России предстоит стать точкой сборки всего консервативного в Европе, ориентированного на историю, на «любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу», она уже сегодня в состоянии явить образец обретения почвы, возрождения после длительного и казавшегося неизживаемым по своим последствиям обморока.

Здесь нет и не может быть никакой гордыни, поскольку за возможность стать уроком для других мы заплатили слишком большую цену, которой лучше бы и не платили.

Правда, при этом надо учитывать, что и Запад движется в аналогичном направлении, хотя его успехи на этом пути кажутся несколько более скромными. Тем не менее противопоставление наших культур как полностью противоположных и взаимоисключающих, мне представляется, утратило былую остроту и бескомпромиссность.

Ислам мира и добра в Коране тоже присутствует. Суры раннего мекканского периода полны призывами к миролюбию, прощению, состраданию и веротерпимости. Но именно вторая часть священной книги считается правоустанавливающей. Ее мы и рассмотрим.

Непознанное, кажущееся лишенным человеческих черт, сердца, всякой связи с человеческим сообществом, вызывает ужас и страх одним фактом своего незримого присутствия среди нас. Шахиды — это именно такая материя.

В силу того что мы не в состоянии даже приблизительно понять их мотивы, они кажутся многим из нас существами, явившимися с другой планеты, само существование которых подрывает устои нашей жизни.

Но нет, они вполне живые люди, со своей сложившейся системой убеждений, собственными страхами, отчаянием, и если мы будем яснее представлять, какими причинами они руководствуются, убивая нас, нам будет легче преодолеть собственный страх и упадок духа.

Надо угадать за слепым, неопределяемым обликом живое существо, искалеченное, превращенное ложными воззрениями в смертельное орудие не для того, чтобы проникнуться чужой бедой, а чтобы точно знать, с какой болезнью мы имеем дело и какие методы обеззараживания необходимо применить для того, чтобы отвести удар.

Радикальный ислам уверен в том, что наш мир — это собрание уродливых, неистинных форм человеческого общежития, которые самим своим устройством продуцируют величайшую неправду, оскорбляющую Творца миров.

Только слово Аллаха может служить основой, учреждающей общественный уклад, только теократия, только управление обществом непосредственно божественной истиной. Салафизм считает светские институты оскорблением долженствования веры и потому объявляет войну всему привычному порядку жизни.

Но самое в нем опасное — это непререкаемая убежденность в том, что мир неверных, то есть инаковерующих, к которым относятся и представители умеренных версий ислама, должен быть уничтожен дотла, развеян по ветру, чтобы слово Аллаха восторжествовало повсеместно.

Надо угадать за слепым, неопределяемым обликом террориста живое существо.

Основным религиозным направлением ислама на протяжении столетий был суфизм, вбиравший в себя локальные языческие верования и обряды, развивавший духовные практики, сосредоточившийся на совершенствовании личности, а не на расширении власти Халифата.

Открытый внешним веяниям, он не был агрессивен, его морально-этическая доктрина в целом перекликалась с нормами других авраамических религий — иудаизма и христианства.

Но салафитская революция в мусульманском мире, начало которой положили в 30-х годах прошлого столетия египетские «Братья-мусульмане», десятилетиями набирала обороты. Уже после развала СССР под ее знамена встали сотни тысяч последователей ислама. Сегодня салафизм является самой актуальной и самой результативной идеологией мусульманского мира.

Опирается она, вопреки всякой политкорректности, на священный Коран, вернее, ту его часть, которая была надиктована Пророком после бегства из Мекки в Медину: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами […] И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение […]И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а [вся] религия будет принадлежать Аллаху» (2: 190–193).